Наш футбольный Кубок, старенький, с расшатанной оправой, – до чего же он знаком и мил! Ваза в форме капли, которая вот-вот должна упасть. Кто-то ее подхватит!.. А попробуйте припомнить, как выглядит приз, который вручают команде-чемпиону страны? Я хоть и видел его не раз вблизи, не возьмусь передать его своеобразие. Нечто массивное, внушительное…
В первые годы чемпиону вручали знамя, сначала зеленое, потом красное. Сердца замирали, когда команда шла круг почета под развевающимся полотнищем! Ничего лучшего взамен пока не придумано…
В футболе можно выделять наукообразные черты, можно настаивать, что он чуть ли не отрасль промышленности. Он вытерпит и все же останется для людей романтичным зрелищем. Романтика обрамления ему к лицу, она оттеняет его предназначение. Оттого и грустно, что кончился век «Золотой богини»…

Короли

Человеку, впервые оказавшемуся в Лондоне, полагается в полдень явиться к Букингемскому дворцу, чтобы лицезреть развод караула. Эта сценка кукольного театра. Те миниатюрные красно-черные гвардейцы в прозрачных мягких стаканчиках, которыми набиты лавки сувениров, здесь – в натуральную величину. Они маршируют как-то странно: высоко заносят ноги и после паузы их ставят, словно слепые, на ощупь. Толпа зевак, сдерживаемая конной полицией, наседает, тянет шеи, хихикает, щелкает затворами фотоаппаратов, вовсю пользуется даровым представлением.
Шутейные гвардейцы скрываются за оградой. А окна дворца высокомерно смотрят поверх толпы, как глаза в моноклях.
Не обязательно быть монархистом, чтобы испытывать любопытство к королю или королеве, персонам редким в наши дни. Развод караула поощряет это любопытство.
…Мы в ложе прессы на «Уэмбли». Открывается VIII футбольный чемпионат мира. Ждем не дождемся начала матча Англия – Уругвай. Но прежде все-таки необходимо увидеть английскую королеву. Ага, на красную ковровую дорожку ступает дама в белом пальто, в круглой белой шляпке… Она?
– Ба, да у нее сумочка! – слышу я рядом разочарованный возглас кого-то из наших.
В самом деле, на левой руке королевы, возле локтя, висит обыкновенная черная дамская сумочка. Я тоже, как и мой товарищ, почему-то шокирован этой сумочкой. И непонятно почему: скипетр, что ли, ждал увидеть? Взгляд перебегает в сторону, на край зеленого поля, где прыгают, грея мышцы, уругвайцы, в голубом и черном. Замечаю, что и все вокруг меня тоже уже косят в ту сторону.
За восемь лет до этого, в Стокгольме, я видел на «Ро-сунде» шведского короля. Он вышел на поле, что должно было увенчать церемонию вручения «Золотой богини» бразильцам. Победители так бесшабашно ликовали, так отплясывали, обнимались, смеясь и плача, окруженные впившимися в них фотографами, а зрители еще и потешались, наблюдая залихватский детективчик – похищение на глазах тысяч свидетелей у судьи счастливого мяча вертким длинноруким бразильским массажистом, что выход короля какое-то время оставался незамеченным. Высокий, худой, в сером костюме, он терпеливо стоял, стараясь сохранить достоинство, и самые искушенные церемониймейстеры бессильны были помочь.
Порядок восстановлен, команды выстроились, и Беллини, капитан чемпионов, принял приз из рук короля.
«Почтил своим присутствием…» Так, кажется, полагается извещать о прибытии коронованной особы. В ритуал мировых футбольных чемпионатов включено присутствие королей и президентов. Не знаю, как возникло это установление. Футбольный мир, во всяком случае, воспринимает его уже не как милость, а как должное.
Он, этот мир, проверил и знает, что ритуал ритуалом, оркестр оркестром, банкет банкетом, а верховодит тут мяч. Круглый, как маленькая планета, пятнистый, как загадочная игральная кость, он мечется по полю, до поры до времени подчиняясь мощным ногам в легких бутсах и испытывая их, а потом, сделав свой выбор, нежданно-негаданно хитренько юркнет в сетку, ляжет в углу и, зажмурившись, слушает взорвавшийся стадион. Мяч награждает и карает, возводит на трон собственных королей. Они-то, избранники мяча, и есть высшая власть на чемпионатах мира.

Пассажир

Игрок не зависит от команды. Она может не брать призов – он останется «звездой». Тренер взмывает и опускается вместе со своей командой. Игроку ошибки охотно прощают, они понятны, очевидны, он совершает их на глазах у публики. Ошибки тренера невидимы, о них можно лишь догадываться, их ничего не стоит преувеличить, раздуть, выдумать. В час поражения, была бы охота, легко швырнуть любое вздорное, фантастическое обвинение, и тренер его не смоет, потому что никто всерьез не слушает оправданий, потому что нет ничего более жалкого, чем лепет побежденной стороны.
Висенте Феола стал широко известен одновременно с Пеле – летом 1958 года на шведском чемпионате мира. Бразильская сборная, им возглавляемая, была признана тогда великой командой, и тренер разделил с ней славу. Его объявили «мудрым и прозорливым». В каждом его высказывании искали тайную глубину и тонкость, пресса спешила сочинить «евангелие от Феолы». Немалым удобством были тучность этого человека, его непомерный живот – узнавать его было просто.
В 1958 году, когда бразильцы жили рядышком с нашей командой в Хиндосе и еще не стали чемпионами мира, имя Феолы мне ни о чем не говорило, и я, наверное, повстречав его, и не подумал бы, что он причастен к футболу из-за этого самого его живота.
Семь лет спустя, в Рио, наблюдая за тренировкой бразильцев на стадионе «Флуминенсе», я не сводил глаз с толстяка, в одиночестве сидевшего на отдельной скамье. Он был неподвижен, непроницаем и величествен, как Будда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70