Пас от Мура был для форвардов как поручение, как знак доверия.
Мур в сборной Англии – живое воплощение ее характера. Невозмутимость, уравновешенность, убежденность, что играть полагается только так и не иначе, что футбол мужское дело и придуман он не кем-нибудь, а англичанами, – все это было у Мура, и потому, наверно, он так естественно выглядел и капитаном и лидером своей команды. В сборной Англии, разумеется, все англичане. Мур – англичанин чуть больше, чем остальные. Он – классик, классический английский центрхав. В его игре типическое преобладает над индивидуальным. Он, как выражаются литературоведы, собирательный образ.
…После нескольких лет удачных «попаданий» в 1976 году лучший футболист Европы мною не был угадан. Первым и вторым я назвал Ренсенбринка и Виктора, ставших в итоге вторым и третьим; иными словами, призеров определил, а с победителем промахнулся. Произошло это при следующих любопытных обстоятельствах. Когда мы в редакции перебирали возможных кандидатов, один из сотрудников назвал Беккенбауэра, на что я ответам, что «этого человека можно в любом сезоне признавать первым; нужно поискать такого, кто именно в этом году блеснул».
Так что, как видите, просчет произошел вовсе не из-за недооценки достоинств этого футболиста.
Беккенбауэра я увидел впервые в дни чемпионата мира 1966 года на стадионе Бирмингема в матче Испания – ФРГ. Его нельзя было не заметить: он выделялся статью – высокий, хорошо сложенный, гибкий, черноволосый и игрой – свободной и разумной. Сомнений быть не могло: законченный мастер. Но более всего меня поразило, когда, уже после матча, я, заглянув в программку, увидел, что ему 20 лет. Я даже усомнился: не опечатка ли? Его рассудительность, осмотрительность, беспроигрышность были не по возрасту. Он оказывался прав в каждом своем перемещении, в каждой передаче. Это, наверное, странно прозвучит, но его врожденным качеством была искушенность. Он начал так, как многие другие мастера заканчивают, остепенившись, все проверив и испытав.
В матче с нашей командой он забил Яшину коварнейший гол издалека, поймав момент, когда вратарь был закрыт игроками и не мог увидеть его удара по мячу.
Удивительным был его поединок в финале с Чарльто-ном, оставшийся у меня в памяти как образец противоборства двух уважающих себя и друг друга мастеров. Легко было предположить, что молодой Беккенбауэр приклеится к признанному диспетчеру английской сборной, дабы помешать ему исполнить коронную роль. Беккенбауэр принял более смелое решение. Зорко следя за Чарльтоном, он сближался с ним только в борьбе за мяч и старался как можно активнее проявить себя в коллективных маневрах своей команды, чтобы Чарльтон чувствовал себя неспокойно и был вынужден его преследовать. Они играли оба, никто не был «разменен», принесен в жертву, публике было на что посмотреть. В результате Чарльтон был стеснен, не имел той свободы, которой обычно пользовался.
Из Лондона я продиктовал в «Советский спорт» фразу: «у этого двадцатилетнего игрока все данные для того, чтобы попасть в „звезды“» … Но Беккенбауэр уже тогда был «звездой» – я это понимал, и только его возраст заставлял осторожничать, говорить о нем в будущем времени.
А другая фраза из того же давнего репортажа не требует поправок: «Беккенбауэра легко отличить по мягким, непринужденным, развинченным движениям. Особенно он бросается в глаза на фоне своих несколько грузноватых, кажущихся недостаточно ловкими партнеров».
Это впечатление подтверждалось и укреплялось, когда я его потом видел и в Мексике, и в ФРГ в дни чемпионатов мира, и в Лужниках, и в Киеве, когда он был в составе «Баварии», и по телевидению, особенно в знаменитой встрече чемпионата Европы Англия – ФРГ на «Уэмбли». Пусть это чистейшая фантазия, но мне нелегко представить больших западногерманских мастеров, таких как Зеелер, Мюллер, Нетцер, Хелд, Хёнес, в составе бразильской сборной. Даже если кто-то и вошел бы в нее, он все равно отличался бы движениями, бегом, приемами работы с мячом, ударами и вызывал бы желание спросить: «А этот откуда взялся?» Беккенбауэр среди бразильцев был бы неразличим. Та же легкость, та же манера без видимых усилий распоряжаться покорным мячом. Когда на мюнхенском стадионе я впервые увидел, как Беккенбауэр в своей штрафной посылает мяч партнеру над головой чужого форварда, словно того и нет, то посчитал это опасной и прекрасной вольностью. А потом эти гаубичные невиданные пасы стали повторяться, и пришлось их перевести из разряда трюков в разряд «сыграно Беккенбауэром». По мячу он словно бы и не бьет, он его швыряет, как баскетболист – мягко и точно. Потому-то он так контрастно заметен в своей команде.
В отличие от Мура он никакой не классик. Его стихия – свободная игра по ситуации… Отработав свое в защите, удостоверившись, что атака отбита, Беккенбауэр без оглядки, зная, что его место кто-то займет, отправляется вперед, и не просто поддержать атакующих, а атаковать до конца. От ворот до ворот, из зоны центрального защитника в зону центрального нападающего. И там и тут он одинаков: каждое единоборство, каждая передача, каждый выход на свободное место – все верно и вовремя. Я не видел другого центрального защитника, который бы с таким знанием дела и так подолгу угрожал воротам противника. Разумеется, право на свободную охоту гарантируют ему сильные партнеры, которые все вместе привыкли дорожить мячом и попусту его не терять. Но даже и в благоприятных условиях непринужденно крейсировать в чужих водах дано не каждому. В жесткую, вычерченную, силовую, темповую игру сборной ФРГ вольные экзерсисы Беккенбауэра добавляют то, что принято называть импровизацией, или, другими словами, вечную загадку и вечную прелесть футбола.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70