Наконец, вне себя от гнева, мистер Вашингтон встал и через открытые стеклянные двери вышел на широкое крыльцо-галерею, обычную для всех виргинских домов.
Госпожа Эсмонд увидела высокую фигуру своего друга, мелькавшую за окнами, и - то ли вечер был жарок, то ли она кончила партию - отдала свои карты одной из дам и вышла на галерею к своему молодому соседу. Он попытался придать себе спокойный вид, так как не мог объяснить хозяйке дома, почему и на кого сердится.
- Джентльмены что-то долго засиделись за вином, - заметила она. Господа офицеры вообще любят пить.
- Если пить значит быть хорошим солдатом, сударыня, то многие там выказывают незаурядную доблесть, - ответил мистер Вашингтон.
- И, наверное, генерал возглавляет свои войска?
- О, конечно, конечно, - ответил полковник, который всегда выслушивал любое замечание госпожи Эсмонд, и серьезное и шутливое, с какой-то особенной мягкостью и' нежностью. - Но генерал - это генерал, и не мне обсуждать поведение его превосходительства за столом или где-нибудь еще. Я полагаю, что господа военные, родившиеся и выросшие в нашем отчем краю, отличаются от нас, жителей колоний. У нас здесь такое жаркое солнце, что нам; не нужно, по их обычаю, подогревать кровь вином. А пить, если предложен тост, для них, по-видимому, дело чести. Толмедж только что объяснил мне, икая, - шепотом, я хотел сказать, - что офицер так же не может отказаться выпить, когда предложен тост, как не может отказаться от вызова, и добавил, что вначале вино ему было противно и он научился пить лишь с большим трудом. Следует признать, что, преодолевая свою слабость, он показал редкую настойчивость.
- Но о чем вы разговариваете столько часов подряд?
- Боюсь, я не могу подробно ответить на этот вопрос, сударыня, - я не люблю сплетен. Мы говорили о войне, и о силах, которыми располагает мосье Контркер, и о том, как нам до него добраться. Генерал намерен проделать всю кампанию в карете и посмеивается и над походом, и над противником. В том, что мы разобьем врага, если встретимся с ним, сомнений, кажется, быть не может.
- Разумеется! - воскликнула дама, чей отец служил под командой Мальборо.
- Мистер Франклин, хотя он и из Новой Англии, - продолжал ее собеседник, - высказал немало весьма глубоких и дельных соображений и мог бы добавить еще многое, если бы английские джентльмены ему позволили, но они всякий раз отвечали, что мы - простаки-провинциалы и не знаем, на что способны дисциплинированные английские войска. Может быть, стоило бы выслать вперед отряд, чтобы проложить дороги и приготовить удобный ночлег для его превосходительства по окончании дневного перехода? "Но ведь тут же имеются постоялые дворы? - возразил мистер Дэнверс. - Конечно, не такие удобные, как английские гостиницы, но ведь на это мы рассчитывать и не можем". - "Да, конечно, на это вы рассчитывать не можете", - ответил мистер Франклин, человек, по-видимому, очень проницательный и склонный к шуткам. Он попивает воду и посмеивается над англичанами, хотя, мне кажется, не очень честно пить только воду и подмечать слабости тех, кто рядом пьет вино.
- А мои мальчики? Надеюсь, они ведут себя благоразумно? - спросила вдова, кладя ручку на локоть своего гостя. - Гарри обещал мне не пить много, а когда он дает слово, на него можно положиться. А Джордж всегда воздержан. Почему вы вдруг помрачнели?
- Право же, говоря откровенно, я не понимаю, что сталось с Джорджем за эти последние дни, - ответил мистер Вашингтон. - Он озлоблен против меня, а почему - я не знаю, спрашивать же о причине не хочу. Он говорил со мной в присутствии господ офицеров самым неподобающим образом. Нам предстоит вместе проделать эту кампанию, и очень жаль, что наша дружба омрачилась, как раз когда мы отправляемся в поход.
- Он ведь тяжело болел. И всегда был упрямым, капризным и каким-то непонятным. Но у него самое любящее сердце в мире. Вы будете к нему снисходительны, вы будете его оберегать - обещайте мне это.
- Даже если это будет стоить мне жизни, сударыня, - с большим жаром ответил мистер Вашингтон. - Вы знаете, что я с радостью отдам ее за вас и за тех, кого вы любите.
- Да будет с вами благословение моего отца и мое, дорогой друг! воскликнула вдова, исполненная благодарности и нежности.
Во время этой беседы они покинули галерею, куда доносился смех и тосты сидевших за столом джентльменов, и теперь расхаживали по лужайке перед домом. Джордж Уорингтон со своего места во главе стола мог видеть прогуливавшуюся пару и уже некоторое время весьма рассеянно слушал, что ему говорили его соседи, и отвечал им невпопад, но окружающие были слишком заняты разговорами, шутками и вином, чтобы обращать внимание на странности молодого хозяина дома. Мистер Брэддок любил после обеда послушать пение, и его адъютант, мистер Дэнверс, обладавший хорошим тенором, услаждал слух своего начальника наиновейшей песенкой из Мэрибон-Гарденс, а Джордж Уорингтон тем временем бросился к окну, затем вернулся и потянул за рукав брата, сидевшего к окну спиной.
- Что случилось? - спросил Гарри, которому очень нравились и песня и припев, который все подхватывали хором.
- Пойдем, - потребовал Джордж, топнув ногой, и младший брат покорно встал из-за стола.
- Что случилось? - повторил Джордж со злобным проклятьем. - Разве ты не видишь? Они ворковали сегодня утром и воркуют сейчас, перед тем как отправиться на покой. Не следует ли нам спуститься в сад, чтобы почтительно приветствовать маменьку и папеньку? - И с этими словами он указал на мистера Вашингтона, который как раз в этот миг очень нежно взял в свои руки ручку вдовы.
^TГлава X^U
Жаркий день
Когда генерал Брэддок и остальные гости были почтительно препровождены в отведенные им покои, юноши ушли в свою комнату и принялись горячо обсуждать самое важное событие дня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65