Но его дочь была весьма высокого мнения о знатности и древности их рода, и ее отец, обретший на безмятежном склоне лет душевное спокойствие и невозмутимость, потакал всем ее прихотям, хотя и посмеивался над ними, - более того, к ее услугам были и его немалые исторические познания, и его талант живописца, ибо он довольно успешно подвизался в этом искусстве. Сто лет назад знание геральдики было обязательно для людей благородного происхождения: во время своего визита в Европу мисс Эсмонд с большим тщанием изучала историю своей семьи, ее родословную и вернулась в Виргинию с огромным запасом фамильных документов, имевших хоть какое-нибудь касательство к ее предкам (верила она в них неколебимо) и с чрезвычайно поучительными трудами, трактовавшими о благородной науке геральдике, которые издавались тогда во Франции и в Англии. Из этих фолиантов она, к большому своему удовлетворению, вычитала, что Эсмонды происходили не только от благородных нормандских воинов, явившихся в Англию со своим победоносным герцогом, но и от древних британских королей - и два великолепных фамильных древа, искусно написанных полковником, свидетельствовали, что род Эсмондов вел свое происхождение с одной стороны от Карла Великого (в латах, императорской мантии и венце), а с другой - от королевы Боадицеи, которую полковник во что бы то ни стало пожелал изобразить в необременительном костюме древней британской королевы: внушительная золотая корона и крохотная горностаевая мантия, позволяющая любоваться весьма пышной фигурой, с большим вкусом покрытой ярко-синей татуировкой. Эти два знаменитых корня питали пышное генеалогическое древо, где-то в XIII веке объединяясь в персоне того счастливца Эсмонда, который мог похвалиться происхождением от общих этих предков.
О знатности Уорингтонов, с которыми она породнилась через брак, достойная госпожа Рэйчел была весьма невысокого мнения. Она подписывалась "Эсмонд-Уорингтон", а когда смерть отца сделала ее владелицей их поместья, все стали называть ее только "госпожой Эсмонд из Каслвуда". Следует даже опасаться, что ясность ее духа порой омрачали стычки из-за права на главенствующее место в обществе колонии. Хотя ее отец, с презрением сжег грамоту короля Иакова II, пожаловавшего ему титул маркиза, его дочь часто вела себя так, словно документ этот был цел и имел законную силу. Она считала английских Эсмондов младшей ветвью своего рода, а что до колониальной аристократии, то госпожа Эсмонд нимало не сомневалась в своем неизмеримом превосходстве и открыто о нем заявляла. Разумеется, как мы можем заключить из ее записок, на губернаторских ассамблеях в Джеймс-тауне это приводило к ссорам, перебранкам, а раза два и к легким потасовкам. Но к чему воскрешать память об этих сварах? Разве их участники не покинули земную юдоль уже давно, а республика не положила конец подобному неравенству? До провозглашения независимости в мире не нашлось бы страны более аристократичной, нежели Виргиния, и виргинцы, о которых мы ведем рассказ, были воспитаны в благоговейном уважении к английским институтам, а законный король не имел подданных, более преданных его особе, чем юные каслвудские близнецы.
Когда скончался их дед, госпожа Эсмонд с величайшей торжественностью провозгласила своим наследником и преемником старшего сына Джорджа, а младшему, Гарри, который был моложе своего брата на полчаса, с этих пор постоянно внушалось, что он обязан его уважать. И все домочадцы получили строгий приказ воздавать ему должное почтение - и многочисленные счастливые негры, и слуги-ссыльные, чей. жребий под властью владелицы Каслвуда также не был особенно тяжким. Мятежников не нашлось, если не считать госпожи Маунтин, верной подруги и компаньонки миссис Эсмонд, да кормилицы Гарри, преданной негритянки, никак не желавшей понять, почему младшим объявили ее питомца, который, как она клялась, был и красивее, и сильнее, и умнее брата; на самом же деле красота, сила и осанка близнецов были совершенно одинаковы. По натуре и склонностям они очень различались, но внешне так походили друг на друга, что не путали их только благодаря цвету волос. Когда же они ложились спать и надевали те огромные, украшенные лентами ночные колпаки, которые носили наши и большие и маленькие предки, никто, кроме нянек и матери, не мог бы сказать, кто из них кто.
Однако, несмотря на внешнее сходство, они, как мы уже сказали, мало напоминали друг друга характерами. Старший был тихим, прилежным и молчаливым; младший - задорным и шумным. Он быстро выучивал урок, стоило ему взяться за дело, но брался за дело он очень медленно. Когда ж на Гарри находил ленивый стих, никакие угрозы не могли заставить его учиться, как не могли остановить они и Джорджа, всегда готового сделать за брата его уроки. У Гарри была сильная военная жилка: он старательно муштровал негритят и бил их тростью, как заправский капрал, а кроме того, по всем правилам дрался с ними на кулачках, нисколько не обижаясь, если оказывался побежденным; Джордж же никогда не дрался и был очень ласков со всеми, кто его окружал. По виргинскому обычаю, у каждого мальчика был собственный маленький слуга, и однажды Джордж, увидев, что его бездельник-арапчонок уснул на постели своего хозяина, тихо сел возле него и начал веером отгонять мух от малыша, к большому ужасу старого Гамбо, отца негритенка, заставшего своего юного господина за этим занятием, и к величайшему негодованию госпожи Эсмонд, которая немедленно приказала отдать Гамбо-младшего в руки экзекутора для хорошей порки. Тщетно Джордж упрашивал и умолял ее отменить кару и в конце концов разразился слезами бессильного гнева.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65