Заканчивал он свою жизнь стражем у этих
врат в черной униформе с орденскими планками на лацкане, не дослуживший до
генеральских красных лампас, теперь он довольствовался золотыми лакейскими
галунами; его и вышибалой-то не назовешь - больно тщедушен. Может когда-то
на плацу перед ним стоял, внимая, полк, а он постукивая ногой, обутой в
мягкий хромой сапог, недоверчиво прищуренным взглядом обводил лица и
выправку сотен подчиненных ему солдат и офицеров. Нынче ему же за поданное
пальто или услужливо распахнутую дверь посетители, уходя, опускали в
полураскрытую ладошку бумажную подачку...
Трое молодых мужчин почти одного возраста - лет тридцати
семи-тридцати восьми - разочарованно глянули на табличку.
- Вот и пообедали, - огорченно сказал Назаркевич. - Я же говорил,
надо было в аэропорт, там всегда открыто.
- Жаль, тут, пожалуй, последнее место, где еще прилично кормят, -
произнес Вячин.
- Еще не все потеряно, - ответил им Лагойда и направился к швейцару.
- Закрыто, - тот указал на табличку.
- Кто гуляет? - властно спросил Лагойда.
- Геня.
- Правильно. Тогда я сюда.
- Вы стекольщик?
- Нет, я Генин брат, - соврал Лагойда.
- А-а. Проходите.
- Пошли, ребята, - обернулся Лагойда к спутникам.
Уже в холле Назаркевич спросил:
- Слушай, что за Геня, почему стекольщик?
- Геня самый важный и самый богатый человек в городе, - усмехнулся
Лагойда. - У него три автомастерских. Если тебе надо будет отрихтовать
крыло или дверцы, я тебя устрою к нему, - сказал он Назаркевичу. - У него
на год очередь. Дерет, правда, но - золотые руки.
- А почему стекольщик? - переспросил Назаркевич.
- Банкет, наверное, достиг самой высокой температуры, и кто-то вышиб
стекло, вызвали стекольщика.
- А ты что, родственник этого Гены?
- Такой же, как и ты, - засмеялся Лагойда. - Имя Гены - для всех в
городе пароль. Он платит хорошие чаевые...
Они вошли в зал. Перед ними тут же вырос администратор, недоверчиво
оглядел их явно не подходящую для банкета одежду, сказал:
- Слушаю вас.
- Устройте нас в уголочке, - командно произнес Лагойда.
- У нас банкет, - ответил администратор.
- Это я читал. Поэтому и нужно где-нибудь в уголочке за служебным
столиком.
- Пойдемте, - после минутного колебания решился администратор,
высчитывая, кто эти трое настырных: из угрозыска или может... Видимо на
большее его фантазия в силу профессии не была приспособлена...
- Ну и арап ты! - сказал Назаркевич, когда они уже сидели за
служебным столиком в глубокой нише в стороне от центрального зала. -
Обедаем или гуляем?
- Скромно обедаем, - вспомнив пытливые глаза администратора, Лагойда
предостерегающе поднял палец.
Но были они не из угрозыска. Николай Николаевич Вячин, технолог,
возглавлял кооператив "Астра", куда уговорил пойти на договорных началах
своих приятелей - Сергея Матвеевича Назаркевича и Юрия Игнатьевича
Лагойду, основным местом службы которых являлся научно-исследовательский и
экспериментально-производственный институт металловедения. Назаркевич
работал там инженером-химиком в лаборатории, а Лагойда - заведовал всем
энергетическим хозяйством. Когда-то Вячин начинал свою инженерную карьеру
в этом институте, но несколько лет назад ушел. Его кооператив "Астра" в
сущности был малым предприятием - солидным, хорошо отлаженным, с оборотом
в несколько сот миллионов. Делали тут художественное литье из легких
сплавов: фурнитуру для мебели - фигурные петли для дверец, накладки на
замочные скважины, изящные дверные ручки, крючки для вешалок, штамповали
модные люстры, бра и сувенирные подсвечники. Вячин сманил к себе хороших
дизайнеров...
- Что будете пить? - спросил официант.
- Ничего, - отрезал Вячин.
- Ну может хоть пивка? - сказал Назаркевич.
- Ладно, три пива, - смилостивился Вячин. - Ты же не пьющий, -
повернулся он к Назаркевичу. - Чего вдруг?
- Да так что-то захотелось.
- Хорошо. Приступим к делу. Выкладывай, - сказал он Назаркевичу.
- Если помнишь, еще при тебе Кубракова начала работу над этим лаком,
- начал Назаркевич.
- Помню.
- Ушло у нее на это шесть лет.
- Почему "у нее", ты ведь тоже участвовал? - вставил Лагойда.
- Идея-то была ее... Сейчас это значения не имеет, - раздраженно
ответил Назаркевич. - Работа завершена. Результат потрясающий.
- А именно? - спросил Лагойда.
- Лак универсальный. Может служить исходным материалом для десятков,
а может и сотен производственных целей. Он найдет применение в
радиоэлектронике, в фармакологии, в антикоррозионной технологии. И всюду,
где хватит фантазии. Она назвала его "поликаувиль".
- Какое это отношение имеет к нашим изделиям, - спросил Вячин.
- Полукаувиль водонепроницаем, сверхпрочен, его не берут ни кислоты,
ни ляпис, он обладает сверхизоляционными свойствами. А ты ведь жаловался,
что торговля приняла несколько претензий от покупателей. В чем они, эти
претензии?
- Со временем тускнеет декоративно-тонирующее покрытие, потому что на
нашем лаке появляются трещины, поступают пятна окисления.
- Поликаувиль Кубраковой все эти проблемы снимает. Он хорош и как
изолятор проводов. А ведь вы делаете бра, люстры. Я же говорю тебе: он
универсален!
- Ты мне говорил и про автомашины, - подсказал Назаркевичу Лагойда.
- Это к делу не относится, - ответил Назаркевич.
- А что автомашины? - спросил Вячин.
- Если в поликаувиль добавляются каучукосодержащие вещества и уза, он
становится антикоррозионной защитой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67