Ведь возвращались по трассе домой.
Странное обоюдное желание. Это вопросец вам, Виктор Борисович, в отместку:
вы ведь уже в глубине души накручиваете все вокруг Назаркевича.
- Ничего я не накручиваю, - насупившись, ответил Скорик.
- Хорошо. Подождем, что скажет Адам Генрихович, - сказал Щерба.
- Подождите, - Войцеховский, все время вертевший в пальцах колпачок с
гофрированной поверхностью, сунул его в карман, взял папочку Назаркевича и
вышел.
Вслед за ним последовали Скорик и Агрба.
- Значит я поехал по базам, - сказал Агрба. - Только заскочу домой
переоденусь.
- Наведывайся и в аптекоуправление. К вечеру созвонимся, - сказал
Скорик.

20
Скорик сидел у себя в кабинете, смотрел в окно, раздумчиво щелкал
зажигалкой, которую забыл на столе Войцеховский. Начинался перерыв. В
столовую идти не хотелось - очередь, мухи, вонь от разваренной капусты и
подгоревшего на противнях старого жира. Он позвонил Кате, она оказалась в
другом помещении; узнав, кто ее спрашивает, сотрудница игривым тоном
произнесла: "Виктор Борисович?! Сейчас я разыщу Катюшу, вы подождите, я
быстренько". Потом трубку взяла Катя:
- Что, милый? - У тебя что-то пожевать есть? Не хочется идти в
столовую.
- Найду, прибегай. Мы как раз собираемся пить кофе.
Он знал, что Катя всегда брала с собой термос с кофе, бутерброды. Они
там, несколько сотрудниц, в перерыв ели вскладчину - вываливали, кто что
принес...
Научно-исследовательская лаборатория судебных экспертиз находилась в
десяти минутах ходьбы от прокуратуры. Скорик поднялся на второй этаж и
сразу направился к маленькой комнате, где были стол, газовая плита, мойки
и небольшой буфет с минимумом посуды.
Катя и еще три сотрудницы жевали бутерброды. Ему уже было
приготовлено место, поставлена тарелка. Все сидели спокойно, и лишь одна
неприятно суетилась вокруг него - то и дело вскакивала, подносила
помидоры, огурцы, пиалушку с молодым картофелем, посыпанным укропом,
выбирала самую нежирную колбасу и накладывала в его тарелку. Это
раздражало, но он улыбался: "Спасибо, спасибо, достаточно". Он сразу по
голосу узнал, что это та, которая сняла трубку, когда он позвонил. Она
была молода и некрасива, худа, плоскогруда, какое-то "существо без тела",
- как определил Скорик, - у нее был неправильный прикус, нижняя челюсть
выступала вперед. Он ловил на себе ее восторженный и какой-то ожидающий
взгляд. "Девственница или сексуально-голодная, - жестко подумал он. -
Неужели найдется кто-нибудь, кто разденет ее и ляжет с нею? Неужто она не
побоится, чтоб мужик разглядывал ее голую?" - он посмотрел на Катю,
прикрыл глаза, вспомнил ее всю и сладкий ком скользнул в горле. Длилось
это секунды.
Поев, женщины ушли, оставив их вдвоем. Катя мыла посуду над раковиной
с облупленной эмалью. Он подошел сзади, обнял, прижал ее.
- Ну что, Витюша? - она повернула голову.
- Да так, - подмигнул, отпуская ее. - Спасибо, хорошо накормили.
- Поздно придешь?
- Черт его знает...
Скорик спустился в холл, когда с улицы вошел Войцеховский.
- Какими судьбами? - спросил он.
- Зашел попить кофейку.
- Ясно.
- А ты чего сюда?
- Хочу полистать у них один каталог, - как-то загадочно сказал он.
- Что с бумагами Назаркевича? Есть какие-нибудь пальцы?
- Сделаем, сделаем. Ты что думаешь, у меня одно убийство Кубраковой?
- Значит, убийство?
- Не прикидывайся, Витя. Я высказал то, о чем думаем все мы, -
Войцеховский направился к ступеням...
Коллега Скорика сидел за своим столом, стучал на пишущей машинке.
- Тебе звонили, Витя, - протянул он бумажку. - Просили связаться.
"Кубраков" - прочитал Скорик и тут же потянулся к телефону. Трубку
сняли сразу.
- Александр Павлович? Это следователь Скорик. Здравствуйте.
- Я приехал на день. Что слышно? - спросил Кубраков.
- Делаем все, что необходимо.
- Долго.
- Такая работа, - в Скорике вскипало раздражение.
- Если я вам нужен, приходите. Я потому и звонил.
Скорик хотел поблагодарить, отказаться, были более срочные дела, но
подумал: "А почему бы нет? Хорошая оказия. Еще раз посмотреть ее кабинет,
стол в спокойной обстановке".
- Когда вам удобно?
- В шестнадцать часов.
- Годится.
- Жду.

Во дворе у входа в дом стоял "уазик" с военными номерами, рядом с
гражданским водителем сидел солдат. "Наверное, машина Кубракова", - решил
Скорик и вошел в подъезд.
Кубраков открыл сразу, повел в большую комнату. На столе в тарелке
Скорик заметил с полбанки тюльки в томате и две открытые бутылки пива,
одна почти пустая.
- Садитесь, пива хотите?
- Можно.
Кубраков вытащил из серванта сервизную чашку, налил.
- Я приехал взять кое-какие мамины вещи, - сказал он. - Как у вас
движется? - спросил без обиняков.
- Продвигается. Это же не маникюр делать, Александр Павлович.
- Все понятно. Сестра моя была не сахар, но справедлива. Крутая,
одним словом. Она и Яловского пыталась стреножить. Дело свое любила. За
что же ее и кто?
- Если б мы поняли, за что, легче было бы ответить "кто". И
наоборот... А у вас нет никаких предположений?
- Я уже ломал голову и маму выспрашивал. Но ничего не придумали.
- Если не возражаете, я бы хотел еще раз осмотреть комнату Елены
Павловны.
- Смотрите. А я пока мамины вещи соберу.
Ничего не изменилось в комнате с тех пор, как Скорик побывал здесь
впервые. Он скрупулезно пересмотрел все папки и бумаги на письменном
столе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67