Днем, в половине четвертого, отец и сын пришли домой с работы. Дождь прекратился, но день был хмурый – один из тех, когда наверху не намного светлее тоннеля в двадцати тысячах футов под землей. Отец Уилла открыл дверь и сразу понял – что-то не так: он не почувствовал запаха еды. Они быстро осмотрели весь дом. Минди спокойно спала в кресле, но матери Уилла нигде не было. Отец и сын поспрашивали соседей, но те тоже ее не видели.
Разделившись, отец и сын обыскали весь город; потом Уилл пошел на пустошь. Он встретил Хэйворта, кривоногого пастуха с двумя колли. Хэйворт сказал, что несколько часов назад он видел женщину, которая проходила по пустоши недалеко от того места, где он пас скот.
– Около моста Тибби, – сказал пастух. Уилл понял, что это значит.
Он вернулся за отцом, и они вместе пошли на пустошь. Быстро идти они не могли из-за больных легких отца. Старый мост был примерно в миле к востоку, среди холмов; он шел через глубокое ущелье, на дне которого текла быстрая речка – излюбленное место рыбаков из всех окрестных шахтерских городков, любителей форели. Но испокон веку этот мост был еще и излюбленным местом самоубийц.
Уилл поднялся на мост, огляделся и сразу увидел мать. Она лежала на камнях, и куропатки клевали ее. Уилл спустился и прогнал птиц. Потом он вытащил мать наверх, положив ее на плечо. Она была куда легче мешка с углем. Его отец был в ужасном состоянии, он хрипел и пытался стереть с ее лица кровь носовым платком.
Уилл отнес мать обратно в Тарбрай, и через три дня ее похоронили без лишнего шума. Она была хорошей хозяйкой и вкусно готовила, сказал отец. Он сказал, что мать была очень веселой до того, как родился Уилл.
Тарбрай был точно такой же, как и все остальные города в тех местах – здесь всегда было полно вдов. Поэтому уже через год отец Уилла встречался с другой женщиной. Она работала официанткой в «Олене», была энергичной и словоохотливой. Ее мужа раздавило вместе с тремя другими рабочими в завале много лет назад; дети выросли.
Уилл знал, что отец хочет жениться на этой официантке, поэтому подумал, что и ему неплохо бы завести семью. Он сделал предложение Дженни Стюарт, своей однокласснице, с которой несколько раз ходил на свидания, и она согласилась. Они поженились, обзавелись собственным домом на одной из шахтерских улиц, и вскоре Дженни родила ребенка, мальчика; они назвали его тоже Уиллом.
Так началась самостоятельная жизнь Уилла Драммонда.

Декабрь первого года его семейной жизни выдался холодным – каждый день шел снег и дул северный ветер. Уилл, в общем, не имел ничего против спусков под землю – по крайней мере, там было тепло. К этому моменту его отец уже женился на своей официантке, но по утрам он заходил домой за Уиллом, и они, как обычно, шли вместе на работу.
Однажды утром в середине месяца отец сказал, что сегодня он спустится под землю вместе с Уиллом, а не останется наверху. Рабочие нашли новый пласт угля, и отцу нужно было его классифицировать.
Поэтому Уилл и отец вместе спустились на подъемнике, потом прошли две мили до забоя. Для отца это было тяжело, и они останавливались каждые пять минут, чтобы дать ему немного отдышаться и прокашляться. Один раз они остановились рядом со входом в старую штольню, и отец сказал, что здесь он работал много лет назад, когда еще легкие были здоровыми.
Наконец Уилл с отцом дошли до забоя, и все шахтеры прервали работу, пока отец изучал уголь.
Он пробыл там всего пять минут, когда все услышали гулкий удар из дальнего конца штольни. Они знали, что это взрыв – в том месте, где взрыва быть не должно. Бригадир велел стоять очень тихо и слушать. Сначала Уилл подумал, что все будет в порядке; потом вдалеке он услышал хлопки – вроде выстрелов из ружья местного егеря, когда Уилл ходил с ним на куропаток.
– Это крепеж! Ломается! – сказал один из старых шахтеров.
Все знали, что это значит. Потолок главной выработки обрушивался, и обвал двигался в их сторону. Стрельба становилась громче и быстрее. Идти было некуда: позади оставался только забой.
Отец схватил Уилла за руку.
– Беги туда, Уилл! – сказал он. – Беги в мою старую штольню. Она идет сквозь гранит: может, не обрушится.
Уилл очень не хотел оставлять отца. И ему совсем не хотелось бежать обратно, навстречу тем выстрелам. Но либо нужно было это сделать, либо просто ждать, пока их раздавит. И Уилл побежал; некоторые побежали за ним. Треск становился все громче и громче, и теперь Уилл слышал грохот свода, рушащегося перед ними. Он, перепуганный, согнулся вдвое и несся наперекор ветру, который рвался навстречу от обвала. Давление в ушах становилось невыносимым; Уилл решил, что погиб – и тут увидел отверстие прохода всего в нескольких ярдах от себя и нырнул в него! Некоторые успели ввалиться за ним – как раз вовремя. Они слышали только грохот, который становился слабее и слабее, пока внезапно не прекратился совсем. Подпорки в боковой штольне скрипели так, будто и они были готовы обрушиться. Все кашляли от невидимой пыли. Потом, через некоторое время, наступила тишина, и только их дыхание нарушало ее.

Шесть человек сидели в боковой штольне три дня, пока до них не добрались, пробурив отверстие из заброшенной параллельной шахты. Их вытащили на поверхность через старый ствол. Дженни ждала Уилла. Официантка из «Оленя» ждала его отца. Уилл рассказал ей, как они спаслись благодаря отцу, хотя сам он не смог бежать из-за больных легких.
Она посмотрела на Уилла так, будто ненавидела его.

Правительственный инспектор закрыл тарбрайскую шахту навеки. Сорок девять мужчин и мальчиков погибли в туннеле, и он сказал, что этого достаточно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82