Через пятнадцать минут поезд замедлил ход и въехал в тоннель. А на другой стороне пополз очень медленно по ложбине между высокими голыми холмами. Проводник пришел снова – к своему благодарному слушателю.
– В этом месте нам всегда приходится замедлять ход, – сказал он Роуленду. – Здесь нетвердые почвы.
Поезд медленно взбирался по склону. С другой стороны был пятисотфутовый обрыв, спускавшийся к равнине, что простиралась на три или четыре мили и дальше переходила опять в холмы.
– Это равнина Стровен, – сказал проводник. – Видите, вон там? Все, что осталось от города. Отсюда, с высоты, на него открывается прекрасный вид.
Роуленд посмотрел вниз на равнину и действительно увидел развалины, которые когда-то были городом. В центре зияла черная дыра – как огромный водосток, в который, судя по всему, сползли многие здания. В него «впадали» дороги; на краях все еще держались камни и деревья. Дома в нескольких сотнях ярдов от провала выглядели совсем нетронутыми, хотя, казалось, они слегка наклонены к пропасти.
– Что здесь произошло? – спросил Роуленд.
– Точно неизвестно, – сказал проводник, – хотя это случилось двадцать лет назад. Подходить близко к этому месту небезопасно. Некоторые думают, что причиной стали горные работы. Здесь многие столетия были шахты. И почвы нетвердые во всей округе.
– Кто-нибудь погиб? – спросил Роуленд.
– Немногие, – сказал проводник. – Всех предупреждали заранее, а здания начали двигаться за сутки до того, как появился провал. – Он посмотрел на Роуленда, и глаза его иронично заблестели. – Поэтому все, кто хотел уйти, ушли.
Роуленд проглотил приманку.
– Кто-то не захотел уходить?
– Точно, – сказал проводник. – Некоторые люди, у кого семьи жили в Стровене веками, не уехали. Остались в своих домах, а когда те свалились в пропасть, они ушли вместе с ними. – Он аккуратно посмотрел, закрыты ли глаза второго мужчины. – Шахтеры! – сказал он тихо. – Они же сумасшедшие.
Роуленду нравилось слушать о таких вещах так же, как проводнику доставляло удовольствие о них рассказывать.
– Каррик тоже находится не очень далеко от железнодорожного полотна, – сказал он Роуленду. – Вы наверняка слышали про Каррик.
– Нет. А я должен был про него слышать? – Роуленд понимал, что собеседника не придется долго упрашивать.
– Я думал, все в мире знают о Каррике, – сказал проводник. – Он примерно на десять миль западнее Стровена. В нем тоже больше никто не живет. Болезнь уничтожила почти всех горожан. – Он сделал эффектную паузу. – Да, болезнь. Странная болезнь.
– Правда? – спросил Роуленд.
– Правда. – Проводник улыбнулся, заставив Роуленда ждать. Потом сказал: – Люди заговорили себя до смерти.
Роуленд поинтересовался, не шутит ли он.
– Все, что я знаю, я прочел в газетах, – сказал проводник. – Сообщалось, что люди разговаривали без остановки, и никак не могли перестать, и в конце концов умирали от изнеможения. Есть предположение, что была отравлена вода, и все произошло от этого. Но толком никто до сих пор ничего не знает.
– Это просто невероятно! – воскликнул Роуленд. – В Канаде никогда не происходит ничего подобного.
– А, так вы из Канады?
– Да, – сказал Роуленд.
– Ну, – сказал проводник, – тогда я действительно удивлен, что вы не знаете про Каррик. Было подозрение, что вина лежит на одном канадце. Потом он тоже умер, так что выяснить ничего не удалось.
Проводнику пришлось пойти в другие вагоны. Роу-ленддобавил Каррик к списку того, о чем ему хочется узнать побольше. Он посмотрел на своего спутника: слушал ли тот их разговор? Но глаза пассажира оставались плотно закрытыми, хотя ресницы иногда подрагивали; это добавляло Роуленду уверенности в том, что мужчина притворяется. Роуленд удовольствовался тем, что записал все рассказанное проводником. Он планировал когда-нибудь проверить эти факты.

Поезд пришел в Глазго. Второй пассажир взял сумку с полки и молча вышел из купе. Роуленд сходил в привокзальный кафетерий и съел сэндвич с сыром. Потом спустился примерно на милю к реке, где стояли у причала корабли. Он увидел обшарпанное здание с еще более обшарпанной гостиницей – как сгнивший зуб в сгнившей челюсти. Отель назывался «Блуд». Бар выглядел не особо респектабельно и в основном был заполнен моряками и женщинами с черными от туши глазами. Портье оказался маленьким человечком с хитрыми глазками над черным конусом, который прикрывал то, что осталось от его носа.
Роуленд снял комнату. Он пробыл там всего три дня. По утрам расплачивался в гостинице и с рюкзаком за плечами ходил вдоль доков, растянувшихся на несколько миль по обоим берегам реки, – искал корабли, которые направляются в Северную Америку. Но забастовка, выгнавшая Роуленда из Англии, поразила и здешние основные пассажирские рейсы, поэтому каждый вечер ему приходилось снова возвращаться в «Блуд».
Он возлагал надежды на то, что какое-нибудь грузовое судно возьмет его пассажиром.
На третий день – это была пасмурная суббота – Роуленд провел много часов, бродя по северному берегу. Внезапный шквал заставил его укрыться в таверне на обдуваемом ветрами углу грязного многоэтажного здания. Таверна называлась «Меч горца», и ее грязная вывеска выглядела, как закопченная кровоточащая рана.
Роуленд вошел в бар; пришлось миновать шесть или семь человек в промасленных спецовках портовых рабочих. Они сгрудились вокруг моряка, у которого были впалые щеки и желтоватая кожа.
– Пейте, – говорил он. – Это за мой счет. Давайте, друганы, не Стесняйтесь. – Человечек был маленького роста; он разговаривал на кокни высоким завывающим голосом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82