Ветер освежал и отгонял москитов, но оставлял на губах соленый привкус. Томас почти все время дремал, убаюканный ритмичным плеском весел. Около полудня гребцы переговорили друг с другом, а потом направились к берегу. Вынули корзину с фруктами из первого каноэ, и все устроились на песке, чтобы поесть.
Томас снова подивился мускулам гребцов.
– Они выглядят такими сильными, – сказал он Макфи. – Почему же у них тогда такие слабые рукопожатия?
– Отчасти это вежливость, – сказал Макфи. – Но, кроме того, они пытаются скрыть свою силу. Особенно от потенциальных врагов.

Каноэ продолжали плыть вдоль берега. Через некоторое время обогнули мыс и вошли в залив, который сначала показался бухтой, но на самом деле был устьем реки с коричневатой водой. Вверх по этой реке они и продолжили свой путь.
– Как называется эта река? – спросил Томас у Макфи, каноэ которого шло рядом.
Макфи, наполовину дремавший с сигаретой в зубах, бросил то, что от нее осталось, в воду. Окурок зашипел, но через секунду оказался в пасти длинной желтой рыбы.
– Забавно, – сказал Макфи, – но они не дают точных названий рекам, горам и всему такому. Им это, похоже, просто не нужно. Например, они называют эту реку «река-в-бухте-ведущая-в-горы».
Теперь, вдали от морского бриза, жаркий, словно в огромной сауне, воздух наполнился москитами и эскадрильями маленьких ос. Каноэ пробирались сквозь огромную топь, над которой нависали черные деревья со множеством сплетенных ветвей; их длинные корни оплетали весла. Воздух пах отвратительно, и даже от воды, казалось, шел серный запах всякий раз, когда ее рассекали весла. Иногда река становилась такой мелкой, что всем приходилось вылезать за борт и толкать каноэ через гнилое болото. Благо у Макфи были сигареты, которыми они могли прижигать раздувшихся пиявок.
Около четырех часов этого кошмарного дня путешествие по воде закончилось. Они вытащили каноэ на берег и накрыли их ветками; потом шли пешком, пока не добрались до мокрой поляны, где Макфи объявил стоянку. После того как они разбили лагерь, гребцы собрали влажные увядшие растения и разложили их вокруг этого места. Затем подожгли их, и растения начали тлеть, словно едкие благовония, вызывая у всех кашель.
Томас спросил, что это – еще один их ритуал, чтобы отгонять духов?
– Это хороший ритуал! – рассмеялся Макфи. – Да нет, они это делают, чтобы отогнать москитов. Иначе те сведут нас с ума! – Он выдохнул большое облако сигаретного дыма в воздух, будто помогая в борьбе с москитами.
Островитяне уже приготовили суп из плодов хлебного дерева и побегов бамбука, сваренных в жестяном котле с мутной водой. Одной ложки этого варева хватило, чтобы Томаса стошнило. Макфи предложил ему бутылку виски – одну из тех, которые нес с собой. Томас, весь потный и измученный, благодарно сделал несколько глотков, чтобы перебить жуткий вкус, оставшийся во рту после этого супа.
В шесть часов вечера вдруг наступила непроглядная темнота. Свет шел только от костра и алого круга тлеющих растений вокруг путешественников. Когда костер погас, все улеглись на бамбуковые циновки. Томас, лежа на спине, смотрел на удивительное множество звезд, мерцающих и живых, как будто он смотрит сверху на большой ночной город. Он был измучен и хотел спать, но злобный вой москитов над головой заснуть ему не давал.
Когда вой на мгновение прекращался, он знал, что сейчас москиты вгоняют в него лихорадку. Он отбивался от них, пытался защитить лицо, закрыв его руками, – пока не испугался, что может задохнуться.
Время текло медленно. Томас чувствовал, как земля под ним медленно ломает ему кости. Но, должно быть, он все же задремал, потому что на рассвете солнце вдруг посмотрело на него своим воспаленным взором. Москиты исчезли, воздух стал прохладным. Теперь он мог хорошо поспать; но островитяне уже проснулись и зажгли огонь, чтобы подогреть свой жуткий суп. Скоро настала пора трогаться дальше.

Теперь они шли по джунглям, которые делались все более густыми. Начался подъем, и Томасу приходилось все время при ходьбе немного наклоняться вперед; он, непривычный к таким нагрузкам, задыхался. Впереди себя он видел Макфи – тот пыхтел в облаке сигаретного дыма, отгоняющего насекомых. День становился все жарче, и этот подъем стал еще одной пыткой в душном аду, населенном миллионами пиявок, москитов и ос.
После бесконечного подъема, казалось, растянувшегося на многие мили, у Томаса так устали ноги, что он сомневался, сможет ли идти дальше. Он уже собирался сказать об этом Макфи, как вдруг вся группа остановилась. В густых джунглях была полная тишина, и островитяне нервно вглядывались в окружавший мрак. Главный гребец что-то сказал Макфи и показал на дерево перед ними. Там, на суку без листьев, была подвешена за ноги мертвая птица с цепочкой из блестящих ракушек на растрепанной шее.
Какое-то время гребец нервно разговаривал с Макфи. Наконец они о чем-то договорились.
– Ну вот, – сказал Макфи Томасу, – дальше они не пойдут. Они будут здесь дожидаться нашего возвращения. – Он показал на птицу. – Это предупреждение хупу.
– Что это значит? – спросил Томас.
– Хупу – горное племя, – ответил Макфи. – Известно, что они не очень дружелюбны к береговым островитянам. Я не виню их в том, что они не хотят идти дальше.
Он снова закурил и медленно выдохнул дым.

7

Макфи и Томас пошли вперед одни. Они с трудом пробирались сквозь заросли папоротников, высоких, как деревья; вдруг тишину вокруг нарушило громкое кваканье, будто они потревожили обиталище гигантских жаб. Издали послышался звон, словно от колокольчиков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82