И мы отпразднуем его возвращение! — добавляет он скверным голосом.
У Мерканти вырывается зловещий смешок.
— Видел Эмили, а, Леонар? — спрашивает он. — Там еще немножко осталось, если тебе это что-то говорит…
— Я не имел в виду Эмили, деловых людей не интересуют трупы! — перебивает его Ян. — Нет, я думал о нашей милой Жюстине.
— Вы с ума сошли! — кричит Иветт.
— Ты, старая карга, заткнись! — орет Кристиан. — Угу, слепая и паралитик, вот будет классно!
— Пустите меня! — вдруг кричит Жюстина. — Вы мне делаете больно!
Я кручу головой во все стороны, ориентируясь по звукам. Топот, тяжелое дыхание, по полу шаркают ноги, двигают стулья, другую мебель.
— Первой, кто пошевельнется, я разнесу голову! — кричит Кристиан.
— Ну, нравится она тебе, твоя шлюха? — спрашивает Летиция у Леонара. — Нравится она тебе голышом, приятно вспомнить?
— Пусть примет наказание через то, чем грешила! — заявляет Мартина.
— Точно, — соглашается Ян. — Передай-ка мне кочергу, ту, что раскалилась добела.
— Ох! Вы, часом, не спятили? — кричит мадам Реймон.
Пощечина и резкий удар головы о стену.
— Валяй, Лео, вставь ей потверже и погорячее! — ворчит Кристиан.
Летиция кудахчет.
— Леонар? Леонар? — лепечет Жюстина. — Леонар, что происходит?
— Бери кочергу! Говно! — орет Ян.
— Н-нет! — внезапно вскрикивает Леонар. — Н-нет!
— Что?! Не хочешь? — спрашивает Ян с угрозой в голосе.
— Д-до-воль-н-но м-мер-зос-с-т-ей! — с трудом . выговаривает Леонар. — Б-боль-ше н-не хо-чу!
Я вдруг вспоминаю, с какой странной интонацией он сказал Летиции, что ему мерзко.
— Леонар? — снова потерянно зовет Жюстина.
— Нет, вы посмотрите на эту старую шлюху! — призывает Летиция.
— Т-ты, д-дрянь! — бросает ей Леонар.
— Ничтожество! — парирует Летиция. — Недочеловек!
— Знаешь, что ждет предателей? — продолжает Ян с пафосом третьеразрядного актера.
Они веселятся! Они постоянно разыгрывают то или иное чувство, а подлинных эмоций у них нет. Или, точнее, у них нет никаких эмоций, кроме связанных с их драгоценным «эго».
— Леонар, возьми себя в руки! — шепчет Мартина, которую я представляю себе исключительно в виде таракана в рясе.
— М-мне н-на в-вас пле-вать! — ясно выговаривает Леонар. — Я сво-б-бод-ный ч-чело-век!
— Имеешь полную свободу сдохнуть, как последнее дерьмо! — неожиданно высоким голосом отвечает Ян.
Сверхчеловек не терпит, чтобы его убийственные догмы подвергали сомнению.
— Изменение в сценарии! — резко добавляет он. — Элиз думает, что Леонар — это Вор, и убивает его!
Он прикладывает ствол своего пистолета к моему виску, потом разжимает мои пальцы и снова сжимает их на рукоятке из рифленого металла. Что? Что такое сказал Ян? Я чувствую, как кровь стынет в жилах. Не могут же они, в самом деле, хотеть, чтобы я…
— Леонар стоит прямо перед тобой, любовь моя, ты не промахнешься! — шепчет мне Мерканти, и теперь его кислое дыхание перебивает запах жевательной резинки. — Видела бы ты его, можно подумать — святой, готовый к мукам!
— Господь отторгает нерешительных! — убежденно произносит Мартина.
Я разжимаю пальцы, пистолет падает на пол.
Пощечина. Такая сильная, что теперь я слышу только какой-то резкий свист. Потом внезапно — голос Яна, кажущийся мне громовым:
— Мерканти, если она продолжит в том же духе, займешься милой Иветт. Спецкурс с массажем дрелью.
Меня снова хватают за руку, снова мои пальцы сжимают на металлической рукоятке. Мой указательный палец кладут на спусковой крючок. Этот указательный палец, который я столько времени разрабатывала. Не зная, что из орудия освобождения он может превратиться в орудие убийства. А если бы я это знала, интересно, я бы еще сильнее хотела жить?
У меня три возможности:
1) Выстрелить в сторону Яна. Что это изменит? Убью я его или не убью, это станет сигналом к страшной бойне.
2) Выстрелить в себя.
3) Нажать на курок. Это спасет Иветт? Не думаю.
Три, а не четыре возможности. Не думаю, что выстрел в Яна или в кого-то еще принесет пользу. Убить себя у меня не хватит мужества. А принять третий вариант я не в силах.
Полное отчаяние.
— Стреляйте же, Элиз. Леонар ждет. Ему не терпится воссоединиться со своим создателем, — ласково говорит мне Мартина.
Кто-то начинает петь. Контр-тенор. Гендель. «Lascia ch'io pianga».
— Настоящее чудо! — восклицает Мартина. — Господь вернул ему голос! О! Какой прекрасный из него выйдет ангел!
— Подождите, это надо снять! — говорит Летиция.
Жужжание камеры Жан-Клода.
Меня тошнит.
— «Смерть Леонара», единственный дубль! — объявляет Летиция.
Жюстина бормочет что-то на непонятном языке. Мадам Реймон без конца сморкается. У меня так дрожит рука, что я еле удерживаю пистолет. И меня тошнит.
— Что мне делать? Начинать со старухой? — нетерпеливо спрашивает Мерканти.
— Давай.
Иветт стонет. Настоящий, полный боли и испуга стон.
Я не знаю, что делает с ней этот мерзавец, но я знаю, что ей больно. Я не хочу слышать, как она стонет. У меня еще на слуху убийство Эмили. Я не МОГУ слушать это.
Гендель заполняет тишину, пахнущую кровью и ужасом. Голос с легкостью выводит мелодические линии, голос становится кристально чистым, как живая вода, как бьющий родник, как дыхание ангела.
Рвота подступает к горлу.
Верещание дрели.
Спазм, отрыжка, горячая и липкая жидкость стекает по подбородку, по рукам…
— А, чтоб тебя, сучку рвет! — вопит Кристиан. Вопль Иветт.
Настоящий вопль.
Вопль, вопль, вопль…
Мой палец нажимает на спуск.
Взрыв.
Голос запинается, захлебывается, умолкает.
Шум медленно падающего на пол тела.
— Прямо в яблочко! — восклицает Ян, похлопывая меня по плечу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88