Тот ссутулился и навалился на стойку, повернулся спиной к широкому окну и чуть ли не вплотную прижал свой стакан к груди, чтобы его не было видно с улицы. Буль-буль-буль.
И все дела.
Глядя через его голову, я видел тех двух парней. Они стояли на противоположной стороне улицы перед магазином мужской одежды и болтали как обычные парни.
— Я на минутку, — сказал я.
— Давай, Чарли, я удержу крепость, — пообещал Циккатта и опять принялся за свое: буль-буль-буль...
Я подошел к концу стойки, поднял откидную доску, прошмыгнул мимо музыкального автомата, кегельбана и дверей туалета и прошел через дверь с надписью «входа нет» в подсобку, до потолка заставленную ящиками с пивом и виски. Уж чего-чего, а изобретательности мне не занимать.
Я включил в подсобке свет, проверил, заперта ли задняя дверь на оба замка и засов, закрыты ли на двойные задвижки все три окна. Порядок. Оставив свет гореть, я вернулся в зал. Патрульный Циккатта стоял у дверей, ведущих на улицу.
— Ты забыл закрыть кассу, Чарли, — сказал он и махнул в ее сторону своей дубинкой для ночных дежурств.
— А ведь верно, — ответил я. — Спасибо вам огромное.
— Когда-нибудь напросишься, обчистят тебя тут, — предупредил Циккатта.
— Ну, ладно, Чарли, спокойной ночи.
— Спокойной ночи, — сказал я.
Он вышел, и я тотчас запер за ним дверь. Двое парней по-прежнему стояли на той стороне улицы. Патрульный Циккатта побрел по тротуару, вертя пальцами дубинку. Он уже успел наловчиться и теперь не ронял ее на каждом шагу, как бывало раньше.
Я выключил неоновую рекламу пива в витрине и двинулся по узкому длинному залу обратно к стойке. Там я погасил лампы, дававшие рассеянный свет, и теперь горели только огоньки на полках. Им предстояло гореть всю ночь напролет. Я оглядел погруженный в полумрак длинный зал, посмотрел сквозь стекла витрин на улицу и увидел, как двое парней перешагнули через бордюр и направились по мостовой в мою сторону. Машин на улице не было, людей тоже — только эти два парня.
Я вошел в освещенную подсобку и поднялся по скрипучей лестнице на второй этаж. Я слышал стук своего сердца, как будто оно билось прямо в ушах.
На втором этаже располагалась моя милая трехкомнатная квартирка.
Гостиная, кухня, а между ними — спальня. Попасть сюда можно было только одним путем — по лестнице, ведущей из подсобки в кухню. Чтобы добраться до гостиной, надо пройти через спальню, что не способствовало созданию романтической атмосферы, когда мне случалось приводить домой девушку.
Впрочем, я нечасто приглашал их наверх, так что большого значения это не имело. В конце концов тут вам не мансарда какого-нибудь повесы, а уютная квартира с удобствами.
В нее-то я и поднялся. Зажег свет на кухне, потом щелкнул выключателем на лестничной площадке, погасив освещение в подсобке, закрыл дверь на лестницу и повернул ключ, оставив его в замочной скважине, дабы задержать бандитов, если им придет в голову вскрывать замок отмычкой. Хотя с чего бы им орудовать отмычкой, когда можно попросту разбить замок пулей?
Ну-с, что теперь? Ага! Я со всех ног бросился в прихожую, где стоял телефон. В квартире, по обыкновению, царил беспорядок: постель не заправлена, весь пол завален журналами, дверь из спальни в ванную — настежь, и это просто безобразие: повсюду валяются трусы, носки и майки. Словом, обычный срач, который я вечно клянусь самому себе разгрести при первом удобном случае и все никак не разгребу. Однако сегодня, понятное дело, я не думал о беспорядке и даже не заметил его, а просто ворвался в гостиную, включая все светильники, какие попадались на пути, и быстро позвонил дяде Элу в его манхэттенскую квартиру на Восточной 67-й улице.
Понадобилось семь звонков, я считал. Мой дядя Эл, известное дело, закипает от ярости. Еще бы — в такой-то час! Но даже он наверняка согласится, что у меня есть причины звонить.
Наконец он ответил. Я узнал его голос, сонный и раздраженный:
— ...ло? Что? Кто, черт возьми?
— Дядя Эл, — сказал я, — это я, Чарли.
Он мигом пробудился к жизни и стал безупречно вежлив.
— Альберта Гэтлинга нет дома.
— Дядя Эл, — твердил я свое. — Вы что, не слышите меня? Это я, ваш племянник Чарли Пул.
— Альберта Гэтлинга нет дома. Он уехал из города.
Да что же творится-то?
— Что вы несете? — воскликнул я. — Вы — дядя Эл, я узнал вас по голосу.
— Альберт Гэтлинг во Флориде, — ответил он. — И пробудет там по меньшей мере неделю. С вами говорит слуга.
— Позовите к телефону тетю Флоренс, — потребовал я. Не знаю уж, что нашло на дядюшку Эла, но тетя Флоренс мигом образумит его. Тетя Флоренс жена моего дядюшки Эла и сестра моей матери. Так что дядя Эл, в общем-то, и не дядя, а просто теткин муж.
— Альберт и Флоренс Гэтлинг во Флориде, — был ответ.
— Дядя Эл — снова завел я, но он повесил трубку.
Вернее, это я подумал, что он повесил трубку. Но когда я позвонил снова, то не услышал ни гудков, ни каких-либо иных звуков. Трубка безмолвствовала, и я знал, что это означает. Это значит, что парни на улице перерезали провод, и я не могу никуда позвонить, чтобы позвать на помощь.
Что мне было делать? В голову пришла дикая мысль схватить на кухне сковородку, спрятаться за дверью на лестнице и — бум! бум! — оглушить их, когда они поднимутся наверх. Без толку. Я в этих «бум! бум!» — ни бум-бум.
Даже если у меня хватит духу сделать им «бум! бум!» (а я, поверьте мне, слишком струхнул, чтобы прятаться за дверью на лестнице даже с пулеметом в руках), все равно это без толку. Потому что речь идет о простом недоразумении, и, как только оно разрешится, все вернется на круги своя, и будет полный порядок, как и раньше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53