Волосы ее рассыпались по плечам, лицо мертвенно-бледное, а глаза огромные и невероятно синие. Рядом с ней, прислонившись к стене, тоже очень бледный, стоит хозяин таверны.
— ..Он ничего не помнил, — говорила она хозяину.
— Даже своего имени?
— Даже своего имени. К счастью, моя бабушка знала его совсем еще маленьким и рассказала ему о его семье.
— Вы хотите сказать, что у него артемнезия? Аннели облизнула губы и смочила салфетку в миске с водой, стоящей у нее на коленях.
— Мне кажется, это называется амнезией.
— А, ну да. Он совеем не помнил?
— Он даже брата своего не узнал, — сказала та мягко.
— Малыша-птичку?
— Нет… другого. Священника. Но Артура он тоже не вспомнил.
— Он понемногу вспоминает, — сказал Эмори, нехотя отводя взгляд от лица Аннели, чтобы посмотреть на хозяина. — Томас. Томас Фиш.
Брови Фиша поднялись вверх.
— Ну да, это я.
— Ты плавал на «Интрепиде».
— Ну да, пока хирург не скормил мою ногу акулам, а после чего я полюбил пиво больше, чем пушечные ядра.
— Ты потерял ногу в тот момент, когда пушкой раздавило одного парня. Темнокожего, — Эмори нахмурился, проведя пальцем по щеке, — со шрамом на лице.
Хозяин кивнул.
— Ты поймал его, когда он хотел что-то украсть у тебя на базаре в Тунисе. Ему было всего десять лет, тощий, обгоревший, со шрамами от плетя на спине. Ты взял его на борт «Интрепида» и, когда злобный хозяин пришел его искать, избил мерзавца до полусмерти и подвесил за большие пальцы на доке. У мальчишки было какое-то мудреное арабское имя, которое не выговоришь, поэтому ты назвал его Джонни Подойдет и пообещал, что когда-нибудь сделаешь из него хорошего капитана, чтобы он мог управлять своим собственным кораблем.
— Вероятно, я не сдержал своего обещания, — с горечью произнес Эмори.
— Он на тебя не был в обиде. За шесть лет, проведенных на «Интрепиде», он окреп, его сияющая улыбка могла затмить солнце Ты готов был пригреть любого бродягу, голодного и бездомного. Шеймас говорил, что когда-нибудь ты поплатишься за свою мягкотелость. — Он украдкой посмотрел в сторону Аннели. — Так говорил Шеймас.
— Мне надо с ним увидеться, — сказал Эмори. — И нам понадобится надежное место, где мы могли бы пожить пару дней. Ты не поможешь?
Томас Фиш покраснел.
— Я не воспользуюсь тем, что у тебя мозги набекрень. Ты спас мне жизнь, и я перед тобой в долгу Конечно, я помогу тебе, капитан Жди меня здесь, сейчас поговорю кое с кем и вернусь.
Он вышел, оставив Аннели и Эмори наедине.
Она подождала минуту, потом улыбнулась и прошептала:
— Пират-филантроп? Опасный шпион — мягкотелый?
— Рискните повторить все это еще раз, мадам, — пробормотал он.
— Повторю, — заверила она его, наклонилась и коснулась губами его губ — Можешь не сомневаться Он взял в ладони ее лицо, прежде чем она успела вырваться, и поцеловал так крепко, что у нее перехватило дыхание. Как раз в этот момент вернулся Фиш и несколько раз кашлянул.
— Пошли, капитан, разумеется, если можешь.
— Еще как могу, — ответил Эмори, не сводя глаз с Аннели.
Глава 19
Фиш провел их по узким улочкам и лабиринту дорожек между домами. Он нес тяжелую сумку и то и дело оглядывался, опасаясь слежки.
Аннели была в полном изнеможении. Никогда еще она не чувствовала себя такой несчастной Ее бедные побитые ноги саднило в ботинках, которые были ей велики, а кожа горела так, словно ее беспрерывно жалили пчелы Более того, она была уверена, что Фиш водит их кругами. Она не была викингом, но знала, где поднимается и заходит солнце, и уже дважды заметила, что они обошли одно и то же место. Возможно, он хотел угодить Эмори своей добросовестностью, но Аннели готова была ею избить.
Когда Аннели уже была в полном отчаянии и се душили слезы, Фиш дал им знак остановиться. Он быстро прошел вперед и несколько раз огляделся по сторонам, прежде чем перебежать через улицу и скользнуть в маленькою дверь с вывеской «Веселый моряк».
Аннели прислонилась к стене и закрыла глаза, едва сдерживая рыдания. Впервые она не скрывала перед Эмори своей слабости и смертельной усталости, такая ее охватила апатия Дверь заведения «Веселый моряк» открылась, и Эмори дотронулся до руки Аннели. Они быстро перебежали дорогу, опустив головы, и поэтому первое, что увидела Аннели, были ноги Шеймаса Тернбулла. Огромные, в поношенных коричневых ботинках, широко расставленные, словно он покачивался на палубе. К манжете на его бриджах был пристегнут нож, который он мог выхватить в любой момент. Сверху была надета длинная кожаная безрукавка. Из-за пояса торчали несколько пистолетов и еще два ножа.
Его грудь была шириной с дверь; плечи казались двумя валунами на вершине утеса. Огненно-рыжие лохматые волосы обрамляли огненно-красное лицо, на котором выделялись пронзительно-зеленые глаза.
Аннели исподтишка рассматривала его, пока он не прищурил глаза и не издал приветственный возглас, подобный звериному рыку. Она вся сжалась, когда он прошел мимо, навстречу Эмори, заключил его в объятия и приподнял.
— Черт побери, это ты, парень! — закричал он, расхохотавшись и хлопнув Эмори по плечу. — Все ребята были уверены, что этот паршивый корсиканец тебя оприходовал, но я не соглашался. Сказал, что при твоей дьявольской силе тебя просто невозможно убить. Два дня я искал тебя в порту. Оставался до самой блокады. Мы плыли по страшному штилю, а туман был такой густой, что члена своего не найдешь, когда хочешь пописать. К тому времени, когда мы выбрались, флот его проклятого величества пустился следом за нами, подняв флаги и предлагая либо сдаться, либо молиться. — Он помрачнел. — Фиш тебе рассказал, что произошло?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88