— Мистер Том, вам ничего не нужно? — спросил Джозеф, его слуга. — Вы сегодня уже свое отработали?Джозеф был высокого роста, с очень черным, очень длинным лицом и большими руками и ногами. Он ходил в белой куртке и белых брюках, но босиком.— Спасибо, Джозеф. Пожалуй, мне ничего не нужно.— Может, джину с тоником?— Нет. Я, пожалуй, зайду к мистеру Бобби, там выпью.— Пейте лучше дома. Дешевле. Я мистера Бобби видел, он сегодня не в духе. Замучился, говорит, с этими коктейлями. Какая-то с яхты спросила что-то под названием «Белая дама», а он ей подал американской минеральной воды — знаете, на которой нарисован ручей, а у ручья дама в белом платье, похожем на москитную сетку.— Все-таки я пойду.— Дайте я вам хоть одну порцию дома приготовлю. На рейсовом судне привезли почту. Почитаете письма и выпьете коктейль, а потом пойдете к мистеру Бобби.— Ну ладно, согласен.— Вот и хорошо, — сказал Джозеф. — А то ведь я уже приготовил. Почта сегодня ничего интересного, мистер Том.— А где она?— Внизу, на кухне. Сейчас принесу. Два письма с женским почерком на конвертах. Одно из Нью-Йорка. Одно из Палм-Бич. Красивый почерк. Одно от господина, который продает ваши картины в Нью-Йорке. Еще два не знаю от кого.— Может, ответишь за меня на все эти письма?— Пожалуйста, сэр. Если вы желаете. Я ведь кое-чему учился, хоть мне это было и не по карману.— Да нет уж, лучше принеси их сюда.— Слушаю, сэр, мистер Том. Там еще и газета есть.— Газету прибереги к завтраку.Томас Хадсон сел и стал читать письма, потягивая прохладное питье. Одно письмо он прочел дважды, потом спрятал всю пачку в ящик стола.— Джозеф! — крикнул он. — У тебя для мальчиков все готово?— Да, сэр, мистер Том. Даже два лишних ящика кока-колы. Том-младший, верно, уже меня перерос, а?— Ну, нет еще.— Как вы думаете, сможет он теперь меня побороть?— Едва ли.— Мы с ним часто боролись в мое свободное время, — сказал Джозеф. — Чудно все-таки называть такого парнишку «мистер». Мистер Том. Мистер Дэвид. Мистер Эндрю. Замечательные ребята, прямо как на подбор. А Эндрю из всех троих самый хитрющий.— Он и маленький был хитрец, — сказал Томас Хадсон.— А чем дальше, тем больше, — сказал Джозеф с восхищением.— Ты им будь хорошим примером это время.— Мистер Том, как вы хотите, чтобы я теперь был им хороший примером? Три-четыре года назад, в невинном возрасте, это бы еще можно. Я сам думаю взять себе за образец Тома. Он учится в дорогой школе, у него и манеры такие, что дорого стоят. Я, конечно, не могу стать на него похожим. Но держаться, как он, этому я могу научиться. Чтобы и свободно, и легко, и вежливо в то же время. А умом я попробую быть похожим на Дэва. Это, пожалуй, будет трудней всего. И еще постараюсь выведать у Энди, как ему удается быть таким хитрым.— Ты только здесь потом не вздумай хитрить.— Что вы, мистер Том, вы меня плохо поняли. У вас в доме мне хитрость ни к чему. Она мне пригодится в мое свободное время.— А хорошо, что они приезжают, правда?— Мистер Том, такого великого события не было со времен большого пожара. Я считаю, что это стоит второго пришествия. Хорошо ли, вы меня спрашиваете? Не то что хорошо — прекрасно.— Надо будет подумать, как их развлекать, чтобы они не скучали.— Нет, мистер Том, — сказал Джозеф. — Нам надо будет подумать, как их уберечь от всяких их собственных опасных затей. Тут нам Эдди поможет. Он их лучше знает, чем я. И я им приятель, это затрудняет дело.— Как он сейчас, Эдди?— Немножко выпил по случаю дня рождения королевы. Но при этом в самом лучшем виде.— Пойду-ка я все же к мистеру Бобби, он, должно быть, до сих пор не в духе.— Он про вас спрашивал, мистер Том. Мистер Бобби — джентльмен до мозга костей, и его иногда утомляет всякий сброд, который сюда наезжает на яхтах. У него был очень утомленный вид, когда я уходил оттуда.— А что ты там вообще делал?— Пошел за кока-колой, а заодно решил погонять немножко шары на бильярде.— Стол все такой же?— Еще хуже.— Пойду, — сказал Томас Хадсон. — Вот только приму душ и переоденусь.— Я вам все чистое приготовил, лежит на кровати, — сказал Джозеф. — Еще джину с тоником не хотите?— Нет, спасибо.— Мистер Роджер приехал.— Отлично. Я его разыщу.— Он будет гостить у нас?— Может быть.— Я ему приготовлю постель на всякий случай.— Отлично. III Томас Хадсон принял душ, намылил голову и потом долго стоял под колючими, острыми, напористыми струйками воды. Он был крупным мужчиной и голый казался еще крупней, чем в одежде. Кожа у него была загорелая, а волосы полосами выцвели на солнце. Он встал на весы — сто девяносто два фунта, ничего лишнего.Надо было пойти поплавать до душа, подумал он. Но я уже утром далеко плавал перед тем, как начать работать, а сейчас я устал. Еще наплаваемся, когда ребята приедут. И Роджер здесь. Это хорошо.Он надел свежие шорты, старую баскскую рубашку и мокасины, вышел из дома и спустился к калитке, которая вывела его на сверкающий, выбеленный солнцем коралловый известняк Королевского шоссе.Рослый, с очень прямой спиной, старик негр в черном пиджаке из альпака и отутюженных брюках сошел с крыльца дощатой хижины, каких много стояло в тени кокосовых пальм у обочины дороги, и зашагал по шоссе впереди Томаса Хадсона. Когда он выходил на шоссе, Томас Хадсон успел разглядеть его красивое черное лицо.Где-то за хижинами детский голос насмешливо затянул на мотив старой английской песенки: Дядюшка Эдвард приехал из Нассау, Конфеты он продает. Я съел конфетку, и ты съел конфетку, И у нас заболел живот… Дядюшка Эдвард оглянулся, его красивое лицо было сердитое и грустное в ярком свете дня.— Я тебя знаю, — сказал он. — Я тебя не вижу, но я знаю, кто ты такой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22