Аден оставался далеко в стороне. Дышавшие ненавистью голоса гнались за мистером Пинфолдом по всему мусульманскому миру. Только в христианских землях Ангел переменил тон. Завтракая в Риме, мистер Пинфолд обратился к официанту, неплохо говорившему по-английски, на плохом итальянском языке. Гонерилья тут же наказала его позерство.
– Не говорить английский, – съязвила она. – Целовать монах. Doice far niente Сладостное безделие (итал.).

.
– Заткнись, – оборвал ее Ангел. – Хватит, пошутили. Мне нужно серьезно поговорить с Гилбертом. Послушайте, Гилберт, у меня к вам предложение.
Но мистер Пинфолд не отвечал.
Во время перелета в Париж Ангел периодически возобновлял разговор.
– Гилберт, выслушайте меня. Мы должны договориться. Время поджимает. Гилберт, старина, будьте благоразумны.
Дружеский тон сменился на льстивый, а потом и вовсе перешел в нытье; породистый голос стал поскуливать, приводя мистеру Пинфолду на память их краткую встречу в Личполе.
– Поговорите с ним, Гилберт, – просила Маргарет. – Он в самом деле очень тревожится.
– Он и должен тревожиться. Если ваш жалкий брат хочет, чтобы я ему отвечал, пусть соответственно обращается ко мне: «мистер Пинфолд» или «сэр».
– Хорошо, мистер Пинфолд, сэр, – сказал Ангел.
– Вот так лучше. Так что вы хотели мне сказать?
– Я хочу попросить у вас прощения. Мы запороли весь План.
– Безусловно, запороли.
– Это был серьезный научный эксперимент. А я приплел сюда раздражение против вас. Извините меня, мистер Пинфолд.
– Так умолкните наконец.
– Именно это я и хочу предложить. Послушайте, Гил… мистер Пинфолд, сэр… давайте заключим сделку. Я отключаю всю аппаратуру. Я даю честное слово, что никто из нас не будет вас больше беспокоить. Единственное, о чем мы просим, чтобы вы никому ничего не говорили о нас в Англии. Если пойдут разговоры, погибнет вся работа. Промолчите, и вы никогда о нас больше не услышите. Скажите жене, что вы вообразили эти голоса – под действием серых пилюль. Скажите ей что хотите, только добавьте, что это кончилось. Она вам поверит. Она с радостью все это выслушает.
– Я подумаю, – сказал мистер Пинфолд. Он подумал. Сделка казалась чрезвычайно выгодной. Но можно ли доверять Ангелу? Сейчас он перепуган возможными неприятностями с Би-би-си.
– Не с Би-би-си, милый, – сказала Маргарет. – Совсем не из-за них он тревожится. Там знают о его эксперементах. Он тревожится из-за Реджи Грейвз-Аптона. Вот он ничего не должен знать. Он нам, знаете, что-то вроде родственника, и он все расскажет тетке, родителям и вообще всем на свете. Могут быть самые страшные неприятности. Гилберт, обещайте, что вы никому не скажете, в особенности кузену Реджи.
– Что же, и вы, Мег, – сказал мистер Пинфолд поддразнивающим, не без теплоты голосом, – и вы собираетесь меня покинуть?
– Ах, Гилберт, не надо шутить такими вещами, милый. Какое это было счастье – быть с вами. Я буду скучать по вас, как ни по кому еще в жизни. Я никогда вас не забуду. Если брат отключит систему, для меня это будет почти что смерть. Но я знаю, что мне положено страдать. Буду держаться. Вы должны принять это предложение, Гилберт.
– Я дам вам знать, когда подлетим к Лондону, – сказал мистер Пинфолд.
Скоро они летели над Англией.
– Итак, – сказал Ангел, – каким будет ваш ответ?
– Я сказал: Лондон.
Вот и лондонский аэропорт. – Пристегните ремни, пожалуйста. Не курите.
– Прилетели, – сказал Ангел. – Теперь высказывайтесь. Состоялась наша сделка?
– Какой же это Лондон, – сказал мистер Пинфолд.
Из Рима он телеграфировал жене, что прямо проедет в отель, где они обычно останавливались. Он не стал ждать, когда все пассажиры заполнят автобус. Он нанял такси. До самого Актона он не отвечал Ангелу. Наконец он сказал:
– На наш вопрос я отвечаю: нет.
– Как же так можно? – непритворно ужаснулся Ангел. – Почему, мистер Пинфолд, сэр? Почему?
– Во-первых, потому что я не верю вашему честному слову. Вы слова такого не знаете: честь. Во-вторых, мне глубоко противны вы сами и ваша омерзительная жена. Вы вели себя безобразно по отношению ко мне, и я намерен заставить вас поплатиться за это. В-третьих, ваши планы, эту вашу работу, как вы ее называете, я нахожу в высшей степени опасными. Одного человека вы уже довели до самоубийства и, возможно, других, про которых я ничего не знаю. Вы и меня пытались довести до ручки. Бог ведает, что вы сделали с Роджером Стиллингфлитом. Бог ведает, кто еще подвернется вам под руку. Не говоря о личной обиде, я вижу в вас общественное зло, с которым надлежит разделаться.
– Ладно, Гилберт, если вы так решили…
– Не смейте называть меня Гилбертом и не стройте из себя киношного гангстера.
– Ладно-ладно, Гилберт. Вы ответите за это. Однако его угрозы прозвучали неуверенно. Ангел был повержен и понимал это.
– Миссис Пинфолд прибыла час назад, – сказал ему консьерж. – Она ждет вас в вашем номере.
Мистер Пинфолд вошел в лифт, прошел по коридору и открыл дверь, с обеих сторон осаждаемый хрипами Гонерильи и Ангела. В присутствии жены он растерялся.
– А выглядишь ты хорошо, – сказала она.
– У меня все хорошо. Неприятности, что я тебе писал, остались, но, я надеюсь, с ними можно будет разобраться. Извини, что я тебя встречаю без особой теплоты, но неудобно, знаешь, когда трое людей слушают все, что ты скажешь.
– Еще бы, – сказала мисс Пинфолд, – я тебя понимаю. Ты ел?
– Много часов назад, в Париже. Хотя один час разницы можно отнять.
– Я не ела. Я что-нибудь закажу.
– Как ты ее ненавидишь, Гилберт! Как она докучает тебе! – сказала Гонерилья.
– Не верьте ни единому слову, – сказал Ангел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43