Щурилась на солнышко, улы-
балась и рассказывала, какие гостинцы она привезет домашним.
Из здания напротив, недалеко, метрах в ста-двести, выскочил молодой
парень, торопясь, пересек пустую автомобильную стоянку и перемахнул че-
рез невысокую сетку на столбах - ограду железной дороги. Он уже бежал по
шпалам, когда из здания появились солдаты. В зеленой пятнистой форме,
высоких шнурованных ботинках, с автоматами наперевес. Один из них тоже
перелез через ограждение, встал на одно колено, прицелился. Короткий
треск. Парень, вскинув руки, упал. Уже не торопясь, еще двое солдат при-
соединились к стрелявшему и все вместе пошли вдоль рельс. Наклонились,
подхватили убитого и поволокли к дверям пакгауза.
Весеннее небо... Пестрая очередь в павильон вдали...
Русская крестьянка, сидящая на земле...
- Чего-чего, а уж хунты у нас не будет. И так в гражданскую вдоволь
наубивались, - тихо сказала она. - Не приведи, господь, жить на чужбине.
А все равно рано или поздно невольно примеряешься - остался бы ты
здесь навсегда? Дома-то тоже несладко поди.
Советский бизнесмен. Словосочетание абсурдное, а что у Системы не из
разряда зияющих высот? Я знал одного, он относился к числу одаренных,
добросовестных и неглупых. И достиг поста генерального директора одного
важного внешнеторгового объединения, которое давало главное - свобод-
но-конвертируемую валюту, СКВ. План по СКВ считался, как высота на вой-
не. Возьмешь - получишь орден, нет - пойдешь в штрафные батальоны. Сам
по себе план - это одно, но есть главное - рапорт о плане. Вовремя, то
есть к концу года, и об успехах. Как раз для такого рапорта не хватало
полтора миллиона СКВ. И сумма не очень великая, да если бы необязательно
к дате выполнения социалистических обязательств, к двадцать пятому де-
кабря... Тут подвернулась фирма, готовая взять товар на эту сумму. Она,
правда, еще не расплатилась по старым контрактам, но президент божился,
что не обманет. И чек подписал. Для полного ажура в рапорте чек приняли.
Ордена и премии за взятие высоты получили. А президента посадили в
тюрьму, жулик оказался, часть полученного товара, предназначенного для
нужд своего отечества, налево перепродавал.
В это время генеральному директору за его рапорты, своевременные и
ласкающие слух высокого начальства, предлагают отбыть торгпредом в стра-
ну, где платят пять тысяч "березовых" чеков в месяц и климат хороший.
Только кто же у него объединение примет, если товар отгружен, но не оп-
лачен? Генеральный туда-сюда, родители, говорит, приболели, сейчас не
могу, но отказался. К тому времени президента фирмы из тюрьмы выпустили,
но платить он был не в состоянии.
Генеральному предложили еще одну страну, но с климатом похуже. Отка-
зываться было нельзя - третий раз не предложат.
Тогда-то и была задумана и осуществлена многоступенчатая операция:
через представительство западногерманской фирмы в Болгарии и их синга-
пурских партнеров путем новых поставок, скидок и конвертации инвалютных
рублей в клиринг, а потом в СКВ задолженность была погашена.
Генеральный уехал торгпредствовать, а через два года его призвали к
ответу - ревизия обратила внимание на сложность расчетов. Когда разобра-
лись, то и прокуратура и ОБХСС сказали, что криминала нет, никто себе
ничего в карман не положил, все было ради Его Величества Социалистичес-
кого Обязательства. Но тут началась, как снежный ком, кампания по разг-
рому внешторга - торгпреда выгнали из партии и уволили.
Лакированная картинка зарубежья из нашего социалистического лагеря
привлекательна - ради нее бежала замуж за местного знакомая всей нашей
советской колонии одна гражданка. Впрочем, даже гражданство она сменила.
А он пожил с ней и развелся. Она приходила к воротам торгпредства и жда-
ла, когда кто-нибудь выйдет - работу просила или хотя бы поговорить на
родном языке.
А чужестранцем можно ощущать себя и в Союзе. Мы приехали как-то в ко-
мандировку в Таллинн - писать об Эстонии. Жили в "Интуристе", пили ликер
"Вана Таллинн", бродили по средневековым улочкам, гуляли по Певческому
полю, по развалинам храма в Пирите и однажды по шоссе углубились в лес.
Он был чист и торжественен, как воскресная месса. Деревья обступили нас
и словно поднимались вместе с нами по пологому склону. Но человек тем и
отличается от зверя, что живет не в единстве с природой, а диктуя свои
законы. Свои социалистические обязательства по отношению к ней. Так и мы
натаскали сучьев и шишек, и лениво пополз вверх дымок костерка. Он быст-
ро разгорелся, и мы растерянно увидели, что языки пламени побежали по
сухому мху и хвойной подстилке, серое пятно пепелища в короне приплясы-
вающих огоньков неудержимо расползалось, и я представил себе, как огонь
перейдет на молчаливо смотрящие на нас сосны, и понял, что это - чужой
лес и что мы потом скажем людям, говорящим на эстонском языке, в свое
оправдание. Сообразили, забросали костер песком, но ощущение преступив-
шего чужой закон осталось.
Разобраться бы дома, где твой дом.
И жить надо там, где твой дом.
И умереть.
И лечь в родную землю.
Восток.
Жара.
Горшок надет
на кол в заборе.
Как срубленная голова...
Это все, что я написал в стихах о загранице - не пишутся они там.
Глава сорок первая
--===Колония===--
К О Л О Н И Я
Глава сорок первая
Мы уже привычно пережили жару и сезон дождей, событий особых не было, лишь
проводы, проводы... В прощальных застольях почему-то всегда участвовала
Маруся, жена одного из специалистов промышленности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108