По сравнению с беспредельными снеговыми просторами небо казалось бледно-голубым. На берегу виднелись отпечатки ног колонистов, которые ежедневно спускались к морю то колоть лед для добывания пресной воды, то кататься на коньках. На ледяной поверхности моря переплетались следы от коньков, напоминая круги, которые чертят на речной глади водяные насекомые.
От берега к «Ганзе» тоже вели отпечатки шагов — следы Исаака Хаккабута, который проходил здесь в последний раз после снегопада. Под влиянием сильных морозов эти следы затвердели, как камень.
От скалистых отрогов горного массива до бухты, где зимовали оба корабля, было не больше полкилометра.
Дойдя до бухты, лейтенант Прокофьев обратил внимание спутников на то, что ватерлиния «Ганзы» и «Добрыни» значительно поднялась. Тартана и шкуна возвышались теперь футов на двадцать над уровнем моря.
— Вот любопытное явление! — заметил капитан Сервадак.
— Не только любопытное, но и опасное; — отвечал лейтенант Прокофьев. — Очевидно, под корпусом кораблей, где глубина невелика, происходит постепенное замерзание. Мало-помалу ледяная кора утолщается и с непреодолимой силой выталкивает все, что в ней находится.
— Но этот процесс со временем прекратится? — спросил граф Тимашев.
— Не знаю, отец, — отвечал лейтенант Прокофьев, — ведь морозы еще не достигли предела.
— Еще бы! — воскликнул профессор. — Не стоило улетать на двести миллионов лье от Солнца, если температура там такая же, как на земных полюсах!
— Вы очень любезны, профессор, — усмехнулся лейтенант Прокофьев. — К счастью, холода межпланетных пространств не превышают шестидесяти — семидесяти градусов, что еще довольно терпимо.
— Ничего! — сказал Гектор Сервадак. — Мороз без ветра не вызывает простуды; вот увидите, за всю зиму мы даже ни разу не чихнем.
Между тем лейтенант Прокофьев поделился с графом Тимашевым тревогой, которую внушало ему положение шкуны. Вполне возможно, что вследствие утолщения ледяного покрова «Добрыня» поднимется на значительную высоту. В таком случае шкуне во время таянья льдов угрожает та же опасность, что китобойным судам, которые часто гибнут при зимовке в полярных морях. Но как предотвратить это?
Путники приблизились к «Ганзе», скованной ледяным панцирем. Ступеньки, недавно вырубленные во льду Исааком Хаккабутом, облегчали доступ на борт судна. Любопытно, как поступит старик, если его тартана поднимется еще выше, на сотню футов. Ну, да это уж его дело!
Из медной трубы, торчавшей среди обледенелых сугробов, покрывавших палубу «Ганзы», тянулся легкий синеватый дымок. Скупой старик, очевидно, расходовал топливо с величайшей бережливостью, но он, по-видимому, не очень страдал от холода. В самом деле, лед, сковавший тартану, плохо пропускал тепло, тем самым помогая сохранять внутри судна сносную температуру.
— Эй! Навуходоносор! — крикнул Бен-Зуф.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ,

где Исаак находит превосходный случай дать денег взаймы из расчета тысячи восьмисот процентов
На зов Бен-Зуфа на корме приоткрылась дверца люка, и Исаак Хаккабут высунулся оттуда по пояс.
— Кто там? — крикнул он. — Что вам нужно? Тут никого нет! Здесь ничего не продают и не дают взаймы!
Вот с каким радушием приветствовал он своих посетителей.
— Потише, любезный Хаккабут! — остановил его капитан Сервадак повелительным тоном. — Вы что же, принимаете нас за воров?
— Ах, это вы, господин генерал-губернатор! — отозвался тот, не выходя из каюты.
— Он самый! — сказал Бен-Зуф, взобравшись на палубу тартаны. — Ты должен быть польщен такой честью. Ну-ка, выползай из своей конуры!
Исаак Хаккабут решился, наконец, вылезти из люка, придерживая дверцу рукой, чтобы в случае опасности тут же ее захлопнуть.
— Что вам угодно? — спросил он.
— Побеседовать с вами, почтенный Исаак, — отвечал капитан. — Но мы замерзли на морозе, поэтому окажите нам любезность и впустите ненадолго в свою каюту.
— Как? Вы желаете войти? — воскликнул Исаак, даже не пытаясь скрыть, насколько это посещение казалось ему подозрительным.
— Вот именно! — ответил Гектор Сервадак, взбираясь по ступеням в сопровождении своих спутников.
— Но у «меня ничего для вас нет! — жалобно проговорил Исаак. — Я совсем бедный человек.
— Ну вот, начинается нытье! — фыркнул Бен-Зуф. — Посторонись-ка, Илия!
И схватив Хаккабута за шиворот, Бен-Зуф попросту оттолкнул его и открыл дверцу люка.
— Слушайте хорошенько, Хаккабут, — сказал капитан Сервадак, перед тем как войти, — мы не собираемся насильно завладеть вашим добром. Я повторяю: в тот день, когда интересы колонии этого потребуют, я не постесняюсь распорядиться грузом тартаны, то есть ради общественного блага заберу у вас товары… по рыночным ценам Европы!
— По ценам Европы? — пробормотал сквозь зубы Исаак Хаккабут. — Как бы не так! По рыночным ценам Галлии, причем я сам их назначу.
Между тем Гектор Сервадак и его спутники спустились в каюту «Ганзы». Это было тесное помещение, почти целиком загроможденное товарами. В углу, против койки, стояла небольшая чугунная печка, где едва тлели угольки. В глубине виднелся шкаф, старательно запертый на ключ. Несколько табуреток, еловый стол сомнительной чистоты да самая необходимая кухонная утварь — такова была обстановка, правда, мало комфортабельная, но зато вполне достойная владельца «Ганзы».
Как только новоприбывшие спустились в каюту, а старик захлопнул дверь, Бен-Зуф первым делом подбросил угля в печку, так как холод в помещении стоял собачий. Это вызвало упреки и жалобы Исаака Хаккабута, который готов был пожертвовать собственной шкурой, лишь бы не тратить драгоценный запас топлива.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120