— Итак, господа, что вы скажете о Галлии?
Капитан Сервадак собирался было спросить, что же такое Галлия, но тут выскочил вперед Исаак Хаккабут.
При виде Исаака профессор снова нахмурил брови, как бы обиженный непочтительным обращением, и сердито спросил, отталкивая Хаккабута рукой:
— Это кто такой?
— Не обращайте на него внимания, — отвечал Бен-Зуф.
Но остановить Исаака и помешать ему говорить было не так-то легко. Упрямец снова принялся за свое, нимало не заботясь о присутствующих.
— Сударь, — начал он, — во имя бога Израиля, Авраама и Иакова, скажите, какие новости вы привезли из Европы?
Пальмирен Розет привскочил в кресле, словно его что-то укололо.
— Новости из Европы? — воскликнул он. — Он хочет знать новости о Европе!
— Да… да… — повторил Исаак, Цепляясь за кресло, так как Бен-Зуф пытался силой оттащить его от профессора.
— А для чего вам это нужно? — спросил Пальмирен Розет.
— Чтобы возвратиться туда.
— Возвратиться в Европу! Какое у нас нынче число? — спросил профессор, обернувшись к своему прежнему ученику.
— Двадцатое апреля, — отвечал капитан Сервадак.
— Так вот, сегодня, двадцатого апреля, — заявил с сияющим лицом Пальмирен Розет, — Европа находится от нас на расстоянии ста двадцати трех миллионов лье!
Исаак Хаккабут всем своим видом изобразил такое отчаяние, словно сердце его разрывалось на части.
— Как так? — удивился Пальмирен Розет. — Разве вам здесь ничего не известно?
— Вот что нам известно! — сказал капитан Сервадак.
И в немногих словах он рассказал профессору обо всем, что произошло после ночи 31 декабря, о том, как «Добрыня» отправился в плаванье, как они обследовали остатки суши, то есть Туниса, Сардинии, Гибралтара, Форментеры, как трижды подряд в их руки попадали чьи-то записки, как, наконец, они переселились с острова Гурби на Теплую Землю и сменили прежнее убежище на Улей Нины.
Пальмирен Розет не без нетерпения выслушал этот рассказ. Затем, когда капитан Сервадак умолк, он спросил, обращаясь ко всем присутствующим:
— Как вы думаете, господа, где вы теперь находитесь?
— На новом астероиде, который вращается в пределах солнечной системы, — отвечал капитан Сервадак.
— А что же, по-вашему, представляет собой этот новый астероид?
— Огромный обломок, оторванный от земного шара.
— Оторванный? Ах вот как? Скажите пожалуйста! Обломок земного шара! А почему, по какой причине он оторвался?
— От столкновения с кометой, которой вы, дорогой профессор, дали имя Галлии.
— Так нет же, господа, — объявил Пальмирен Розет, вставая с кресла. — Дело обстоит гораздо лучше!
— Гораздо лучше? — живо спросил лейтенант Прокофьев.
— Да, — продолжал профессор, — да! Совершенно справедливо, что неизвестная комета столкнулась с Землей в ночь с тридцать первого декабря на первое января в два часа сорок семь минут тридцать пять и шесть десятых секунды пополуночи. Но она только слегка задела Землю и унесла с собой лишь несколько частиц ее поверхности, те самые, что вы нашли за время морской экспедиции.
— В таком случае, — воскликнул капитан Сервадак, — мы находимся сейчас…
— На светиле, которому я дал имя Галлии, — с торжеством объявил Пальмирен Розет. — Вы находитесь на моей комете!
ГЛАВА ТРЕТЬЯ.

Несколько вариаций на старую, всем знакомую тему: как о кометах солнечной системы, так и обо всех прочих
Когда профессору Пальмирену Розету доводилось читать лекции по кометографии, вот каким образом, следуя утверждениям лучших астрономов, он определял кометы:
«Светила, состоящие из центральной твердой части, называемой ядром, из туманного вещества, называемого головой, и светящейся полосы, называемой хвостом. Означенные небесные тела становятся видимыми для обитателей Земли лишь на небольшом отрезке своего пути, вследствие крайне вытянутой орбиты, которую они описывают вокруг Солнца».
Вслед за этим Пальмирен Розет никогда не забывал добавить, что его определение необычайно точно, кроме тех случаев, когда у этих светил недостает ядра, или хвоста, или головы и они все же остаются кометами.
Поэтому, как он предусмотрительно отмечал вслед за Араго, небесное тело, чтобы заслужить громкое название кометы, должно, во-первых, быть наделено движением и, во-вторых, описывать сильно вытянутый эллипс, уносясь вследствие этого на столь далекое расстояние, что становится невидимым как с Земли, так и с Солнца. При соблюдении первого условия светило нельзя спутать со звездой, при соблюдении второго — нельзя принять за планету. Таким образом, не принадлежа к категории метеоров, не будучи ни планетой, ни звездой, небесное тело бесспорно является кометой.
Провозглашая эти истины на своих лекциях, профессор Пальмирен Розет и не подозревал, что в один прекрасный день комета умчит его самого в межпланетное пространство. Он всегда испытывал особое пристрастие к этим светилам, хвостатым или бесхвостым. Уж не предчувствовал ли он, что готовит ему будущее? Во всяком случае, он был весьма сведущ в кометографии. После столкновения, очнувшись на Форментере, профессор, должно быть, особенно сожалел, что перед ним нет аудитории, которой он тут же прочел бы лекцию о кометах и изложил бы свою тему в следующем порядке:
1-е. Сколько комет насчитывается в мировом пространстве?
2-е. Что такое кометы периодические, то есть возвращающиеся через определенные промежутки времени, и что такое кометы непериодические?
3-е. Какова вероятность столкновения между Землей и одной из комет?
4-е. Каковы были бы последствия столкновения Земли с кометой, обладающей твердым ядром, и с кометой, лишенной такового?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120