«Наверное, ток прервал его жизни поток» – сочинилось у меня как-то само собой.
– Потрошить? – спрашивает Михель, тоже несколько побледневший.
– Да, пожалуйста.
Мне вспомнились японские повара, готовящие суши: они разделывают рыбу пальцами и крошечными ножами настолько искусно, что кажется, будто она сама по себе разваливается на одинаковые кусочки. А старина Михель подошел к проблеме как убийца. Он вспарывает карпу живот своим явно тупым ножом, разрез получился неровным, рыбина выглядит несколько потрепанной. Он знает, что я все вижу, поэтому сердится. Догадывается, что я понял – он дилетант. Засовывает руку в карпа. Говорю:
– Обратите внимание на желчный пузырь.
Михель поворачивается ко мне так, как будто я двинул ему коленом под зад. В его глазах – откровенная ненависть. Очень хорошо, мне это нравится.
– Скажу только одно: я здесь всего-навсего помощник, я не гребаный рыбак и не вонючий мясник. Я выполняю свою работу так, как мне показали. Большего за двадцать марок в час требовать нельзя.
Я возмущен, говорю:
– Мне кажется, что вы не совсем правильно меня поняли. Я попросил вас быть повнимательнее с желчным пузырем. Данная просьба, судя по вашим действиям, показалась мне уместной. Мне совсем не интересно, сколько вам платят. Но если уж вас волнует мое мнение, то за такую работу вы получаете слишком много.
– Послушайте, не грубите!
– Я?! Это кто же из нас грубит? Может быть, мы поговорим в присутствии вашего начальства?
– Да ради бога!
Михель вне себя. Он отправляется за шефом. Оборачиваюсь. За мной стоит длинная очередь из нервничающих людей. Им все равно, в чем дело. Они хотят подойти к прилавку и сделать покупки. Но им придется проявить еще чуточку терпения. Приходит шеф. Он одет так же, как и Михель из Лённеберги. Объясняю, что его подчиненный Михель своей явной неуклюжестью дал мне повод обратиться с просьбой быть поосторожнее с желчным пузырем при удалении из рыбы внутренностей, после чего он стал проявлять неслыханное нахальство. Шеф извиняется передо мной, делает предупреждение Михелю-подчиненному. Это приводит меня в хорошее настроение. Я проверяю узел галстука и выступаю с пламенной речью об отсутствии развитой сферы услуг в Германии. Теперь, когда я дорвался до слушателя, мне просто не приходит в голову остановиться. Михель-шеф бормочет что-то утвердительное, Михель-подчиненный униженно придает обшарпанной рыбе товарный вид, мне становится все лучше, но тут начинается бунт ждущих в очереди плебеев. К моему удивлению их возмущение направлено на меня , а не на Михелей. Мне советуют заткнуться, убираться, не мешать другим, если мне нечего делать, и так далее.
Чувствую замешательство, прерываю свое выступление, хватаю пакет и иду к кассе. Отдаю деньги и как под наркозом двигаюсь к метро. Захожу в переполненный вагон, люди едут с работы домой. Перед тем как выйти, медленно опускаю руку и роняю упакованную рыбину под ноги пассажирам. Когда я уже на платформе, кто-то кричит: «Вы что-то потеряли!» Я не оборачиваюсь. Кричат еще настойчивее. Иду быстрее, бегу. Двери закрываются. Поезд отходит. Несусь домой с надеждой, что никто не мчится за мной с целью вернуть карпа.

24

– Марианна, ты?
– Да, вот решила тебе позвонить. Ты рад?
– Конечно рад. Просто не ожидал.
– Как дела?
– Хорошо. Недавно хотел купить рыбу, устроить рыбный ужин, как мы когда-то. Нет, Марианна, мне не хорошо. Честное слово.
– И мне тоже.
– Не хочешь ли вернуться?
– А ты хочешь, чтобы я вернулась?
– Я не знаю. И да и нет. Скорее, я правда не знаю.
– Со мной то же самое. Но пока еще слишком рано. Как теперь выглядит наша квартира?
– Что за вопрос! Квартира выглядит точно так же, как и всегда. Уборщицу я не увольнял, если ты имеешь в виду именно это. Дурацкий вопрос!
– Ладно, ладно. Это просто так, чтобы спросить. Я думаю, что мне пока лучше оставаться у Оливии.
– Ага, и тебе так кажется. Ну и?
– Что и?
– У тебя же наверняка была причина позвонить. Или это всё? Ты только хотела узнать, убрана ли квартира? Квартира убрана . Что-нибудь еще?
– Томас…
– Мне жаль. У меня нервы натянуты до предела, понимаешь? Не знаю, что делать.
– Ты рассылаешь резюме? Ищешь работу?
– Да, вернее, я собираюсь это сделать, но в данный момент меня занимает слишком большое количество других вещей.
– Каких вещей?
– Не знаю. Вещи как вещи. Кстати, почему мы всё обо мне да обо мне? Почему мы не говорим о тебе? В конце концов, это ведь ты отсюда съехала. Когда ты въедешь обратно?
– Я не съезжала.
– Нет? Ну, тогда я что-то не так понял. Вот смешно, мне показалось, что тебя нет уже четыре недели.
– Да, но я не съехала, я только… Наверное, будет лучше, если я еще какое-то время останусь у Оливии. И ты со мной согласен, иначе бы давно сам позвонил. Я думала, что ты позвонишь.
– Ты думала… Ведь ты же сказала, что уезжаешь к Оливии на неделю. Я сразу понял, что через неделю ты не вернешься. Ты и не вернулась. Любой нормальный человек на моем месте давно бы позвонил, это я и сам знаю. Но мне не хотелось звонить.
– А ты не боялся, что со мной могло что-нибудь случиться?
– Конечно, боялся. Но Оливия позвонила бы мне сама, если бы с тобой что-то случилось. Ну а поскольку звонка не было ни от тебя, ни от Оливии, то я знал, что у тебя все хорошо. По крайней мере, лучше, чем у меня.
– Мне жаль, что я не позвонила!
– Теперь ты позвонила.
– У меня на примете есть работа. У одного из знакомых Оливии рекламное агентство.
– Но это же здорово. То есть отсюда ты все-таки съедешь.
– Я ведь не знаю, пойду ли туда работать. В моей жизни должно что-то измениться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49