В его состав
входит осознание смерти, тесная связь с природой, понимание Земли как живого
существа, осознание тела сновидения (у виррарика). Ко второй категории относятся
знания, методы, обычаи и ритуалы, доступные лишь отдельным лицам или особым
группам, входящим в общину. Например, среди виррарика любой маракаме или главный
маракаме общины (он же возглавляет и группы хикарерос) признается всей общиной
как лицо, ответственное за все, связанное с религиозной деятельностью общины. В
то же время, существует целый ряд ритуалов, неизвестных тем, кто не является
частью избранной группы посвященных.
В третью категорию попадают "магические цепочки"- небольшие группы людей,
которые поколение за поколением устно передают особые обычаи, связанные с
древним знанием. Доверенное им они хранят в полной тайне, и так, чтобы само
существование этих магических цепочек оставалось незаметным даже для других
членов их собственной общины. Входящие в состав таких групп предстают перед
другими индейцами как крестьяне, торговцы, ремесленники, целители - по
собственному усмотрению. Совсем недавно и весьма необычным способом эти
магические цепочки начали включать в свои ритуалы и неиндейцев. Хотя у меня была
возможность приобщиться ко всем трем упомянутыми категориями традиции, сейчас я
могу рассказать публично только о первых двух, и лишь слегка коснуться третьей.
Народы нахуа и виррарика: уцелевшие потомки тольтеков
Именно среди индейцев нахуа я пережил свое второе рождение, став
воином-тольтеком. Это больше, чем просто членство или звание; это целое
мировоззрение, особое отношение к жизни. Воин-тольтек борется за то, чтобы
направлять каждое свое действие на решение комплекса сложных проблем, а каждый
его поступок становился бы еще одним шагом на пути к Духу. Мое второе рождение
произошло в общине Нахуатл, расположенной среди высоких гор Центральной Мексики.
Эта община была особой, ее члены сохранили нетронутыми древние церемонии
установления связи с осознанием Земли, пробуждающие в участниках очень
специфическую форму восприятия, неизвестную большинству людей - это то, что
Карлос Кастанеда называет вторым вниманием. И это несмотря на то, что в поселке
стояла очень большая и старая церковь, построенная еще в шестнадцатом веке.
В течение нескольких веков присутствие католического священника было
неотъемлемой частью жизни общины. И на протяжении этих столетий каждый
священник, в свою очередь, боролся за искоренение того, что считал языческими и
даже сатанинскими обрядами индейцев. Когда я впервые появился в этой общине, они
- и новый священник, и индейцы, каждый по-своему - рассказали мне, что
предыдущий священник покинул общину менее года назад. Он был очень старым и
весьма раздражительным человеком, который в течение десяти лет всеми возможными
средствами боролся за искоренение стойкого "идолопоклонства" в этих местах. Этот
святой отец очень обижался, когда индейцы общины, весь год притворявшиеся
"добрыми христианами", вдруг исчезали из своих домов и маленьких хижин, чтобы по
три дня кряду принимать участие в связанных с культом Земли ритуалах, восходящих
к доиспанским временам. К вящему гневу священника, ритуал этот проводился в
тайных пещерах где-то неподалеку. Несмотря на все старания, обнаружить эти
пещеры ему никак не удавалось. Так продолжалось год за годом, и поскольку дата
зловредного события всегда изменялась, - привязанная скорее к открытию
сельскохозяйственного цикла, нежели к календарю, - у священника не было никакой
возможности узнать, когда же это случится. Он делал все, что мог, - даже
устраивал крестные ходы с вынесением из храма статуи Христа, чтобы "изгнать злых
духов" из окружающих гор. Все без толку. Эти маленькие заблудшие индейцы
оказались исключительно хитры и упрямы. Во время воскресной мессы, - особенно
после того, как возвращалась таинственно исчезавшая на три дня паства, -
священник гневно распекал индейцев, причем делал это на языке нахуатл, которым
овладел за эти годы в совершенстве. Ирония происходящего заключалась в том, что
он устраивал индейцам разнос в церкви на их собственном языке, называя их при
этом поклонниками дьявола. При этом он употреблял индейское слово, которое сами
индейцы никогда не произносят, потому что среди них, как и среди других
восходящих к тольтекам народов, это слово имеет магический смысл. Произнести его
означает вызвать те силы, которые оно обозначает, привлечь их.
Таким образом, священник постоянно грозил им проклятием, вызывая при этом
дьявола снова и снова. Местные жители (те немногие, которые посещали мессы) не
знали где спрятаться, когда святой отец совершал великий грех "призывания
дьявола в дом Бога"! Они приходили в сильное смущение и теряли всякое желание
посещать церковные службы. В один прекрасный день произошло совершенно логичное
при таких обстоятельствах событие. Это был обычный дождливый день в горах, когда
дождь не просто льет, а прямо хлещет, и гроза непрестанно извергает громы и
молнии. Внезапно молния ударила прямо в церковь, попав точно в алтарь и
полностью опалив его. Священник был настолько испуган, что тут же сбежал. Для
местного же населения происшедшее было совершенно естественно - всего лишь
небольшая плата за тяжкий грех призывания дьявола в храм божий. Сам я никогда не
встречал пресловутого священника, но мог видеть след удара молнии на сгоревшем
алтаре. Во время моего последнего посещения этих мест посвященные Земле ритуалы
были все еще живы, а местонахождение пещер оставалось по-прежнему окутано
тайной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67