Цирк забыл о фраках, о цилиндрах, о
хризантемах, а бледным напудренным лицам акробатов предпочел розовощекие.
Пикантных наездниц и томных гимнасток, о которых пели: "Шик, блеск,
красота, тра-та-та, тра-та-та... ", - их было их узнать. Никакого
"тра-та-та" уже не было. А была эпоха индустриализации.
И типичным цирковым аттракционом этого периода, а потому таким
популярным стал "Семафор-гигант" сестер Кох (премьера его состоялась
несколько позже, в 1943 году). Здесь все было в духе времени:
торжественность, рекордность трюков. Сам семафор, громадный, сверкающий
металлом, на пьедестале под красным бархатом, был главным "действующим
лицом" номера. Все внимание зрителей было устремлено на него. На такой
махине, похожей на башенные и строительные краны, надо было работать без
шуток. И три женщины в локонах, в газовых накидках и со страусовыми
перьями (дань традиционной цирковой эстетике!) поднимались на семафор,
чтобы установить новые акробатические рекорды.
Другой популярный аттракцион - "Шар смелости" Маяцких. Громадный
сетчатый шар заполнил собой весь воздух между землей и небом цирка. И
внутри этого шара носились люди на мотоциклах, в облаке выхлопных газов.
Появился аттракцион на арене после войны, спустя несколько лет, он явно
опоздал, так как по сути своей, по замыслу, конечно, относился к номерам
30-40-х годов. Тот же стиль, когда на первом плане громоздкая железная
конструкция, а люди видны, плохо, и главным фактически становится
демонстрация аппаратуры. Но рождение подобных номеров было закономерно.
Как только строительство и индустриализация начались в странах социализма,
такие же цирковые номера появились и там. Один из них неоднократно
гастролировал у нас. На арене - высокий строительный кран с перекладиной
наверху, металлическая ось соединяет его с мотоциклом. Мотоцикл с шумом и
дымом носился вокруг арены. И все это: и громоздкая конструкция, и треск и
шум, и сам мотоциклист - все во имя того, чтобы привести во вращение две
легкие трапеции, подвешенные на кране.
Для сравнения рассмотрим принцип построения одного из лучших воздушных
аттракционов 60-х годов "Звездные канатоходцы" Волжанских. Никаких сеток,
никаких клеток. Между ажурными мостиками - наклонные канаты. Они почти не
видны. Люди двигаются, как будто по воздуху. Здесь главное - человек, его
стремление к вершинам познания, к разуму, к красоте. Номер был посвящен
первым космическим полетам. И космическая тема прозвучала на чистой
высокой ноте: космос - не только романтика, тренировки, удачные запуски и
победные марши по красной ковровой дорожке. У Волжанских люди в космосе -
это и нечеловеческий труд, и усталость, и бесконечное одиночество в
огромной безмолвной пустоте. Но это и одухотворенность, и победа
человеческого духа. Именно так и воспринималась тройка канатоходцев,
расходящихся в разные стороны под куполом, в огромном темном пространстве
к далеким светящимся точкам - крошечным мостикам-планетам.
Все это тоже закономерно: искусство конца 50-60-х годов проходило под
знаком пристального внимания и интереса к человеку, к человеческой
личности, к его внутреннему миру. Человек, поставленный в чрезвычайную
ситуацию, или, напротив, в самую обычную, и проявление его характера, его
психология лежат в основе литературных, сценических произведений,
сценариев, которые принесли мировую славу, советскому искусству.
То же самое происходит и в цирке. Исчезают громоздкие конструкции (а
если и продолжают свое существование на арене, то выглядят неуместно и
грубо). Минимум реквизита, легкость и простота, внимание зрителей обращено
только на исполнителей, на их артистизм и профессиональные достоинства.
Такая же разница между трюками 30-х годов, их подбором и манерой подачи, и
трюками 60-70-х годов.
Но если так точно следуют времени акробатические жанры цирка, то как же
точен должен быть клоун, центр спектакля, его сердце и ум! Карандаш умел
одним росчерком клоунского пера, одним штрихом мгновенно передать
настроение своих зрителей, сказать о том, что сегодня всех волновало. Вот,
например, две репризы, которые он придумал и делал во время войны.
...Униформисты метут манеж. Выходит Карандаш. Он тоже берется за метлу.
Несколько энергичных взмахов - и он со вздохом откладывает метлу.
- Карандаш, почему ты бросил метлу? - спрашивает инспектор манежа.
- Не могу. Война...
Это был ответ на распространенную тогда фразу: "Война все спишет ".
Спишет все, что сделанно кое-как или не сделано вообще, потому что "сейчас
не до этого". Этой фразой иногда оправдывали собственную бездеятельность,
недобросовестность, разные компромиссы.
А вот другая реприза Карандаша о войне. На манеж выезжал бутафорский
танк, собранный из старой бочки, на деревянных колесах. Клоун показывал,
как фашисты наступали на Москву и как отступали. Он надевал на лицо
страшную маску, брал в руки топор и набрасывал на плечи мешковину.
Погрозив топором, бандит садился в танк. Танк двигался. Секунду, две.
Оглушительный взрыв, и из-под обломков выползала жалкая фигура в лохмотьях
и на костылях убегала за кулисы.
Эта реприза пользовалась большим успехом и во время войны и после ее
окончания. Людям было необходимо увидеть воочию вот такой шутовский финал
гитлеровского похода. Зрителям реприза нравилась больше, чем реприза с
метлой, потому что сделана она эффективнее - выезд танка, взрыв,
комическая трансформация костюма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18