Совсем нет. Сегодня известно, что и много лет спустя Карандаш
работал в отличной форме, а в те годы был просто в расцвете артистических
сил. Он трудился неутомимо и достиг виртуозного мастерства. В течение
вечера Карандаш исполнял такое количество реприз и клоунад, что режиссеру
оставалось только добавить всего несколько номеров, для того чтобы
программа была полнометражно заполнена и шла с большим успехом. Пожалуй,
как раз теперь слава его достигла апогея. Потому что прежде, на протяжении
тринадцати лет, он был бессменным коверным московского цирка и фактически
оставался достоянием только москвичей. В 50-е годы Карандаш беспрерывно
гастролирует, и те, кто знали его понаслышке, сумели, наконец, его
увидеть. Промахи, которые легко проанализировать теперь, тогда были
совершенно незаметны для зрителей.
Просто случилось то, что не зависело от клоуна, - изменилось время, и
клоун уже его не так ощущал, как прежнее. Поэтому Карандаш, еще будучи в
расцвете сил, перестал придумывать сам, соглашался на обычные злободневные
бытовые репризы или незатейливые шутки, но все-таки делал их много,
работал с полной отдачей, как будто чувствовал, как время его уходит
из-под ног. А еще совсем недавно Карандаш мог явиться за час до спектакля
и потребовать предметы для репризы, которую он только что придумал. И
когда директор и режиссер, узнав о предстоящем экспромте, с побелевшими
лицами бежали по коридору: "Скажите, бога ради, кто-нибудь, что за репризу
он собирается делать?" - клоун шел уже на манеж...
Карандаш не допустил ничего лишнего ни в репликах, ни в сюжетах, точно
чувствуя границы. Но то, что он хотел сказать, он говорил мимикой,
жестами, интонациями. Его лучшие репризы были построены на ассоциативных
ходах.
К чести Карандаша надо сказать, что он быстро отказывался от
фельетонных номеров, от того, что не совпадало с его клоунским образом. В
60-е годы он выступал с очень изящными и отлично исполненными клоунадами и
репризами. Например, "Тарелки-бутылки", "Фрак", "Вода". Но лучшие свои
номера клоун создал в 30-40 годы...
- И все-таки, что было смешного в вашей жизни? - этот вопрос задавали
Карандашу сотни раз. Но что может быть в его жизни смешнее, чем его
собственные выступления на арене? Однако Карандаш старательно вспоминает:
- Смешное - оно было, конечно... Однажды во время гастролей во Франции
наша труппа переезжала из города в город на автобусе. По дороге
остановились в каком-то городке на площади, зашли в кафе. И Клякса вышла
из автобуса по своим собачьим делам. А потом все сели в автобус и поехали
дальше. Спустя некоторое время хватились: "А где Клякса?" В автобусе ее не
было... Попросили шофера повернуть назад. Стали выяснять, кто виноват.
Считали, что собака уже потеряна... Вот и городок. Площадь. Кафе. На том
месте, где стоял автобус, невозмутимо сидела Клякса. А французы за
столиками кафе смеялись: "Мы ее звали, звали к нам, когда поняли, что
случилось, но она не пошла". Клякса как будто была уверена, что за ней
приедут. Хотя обычно она не отличалась особым послушанием... Впрочем, нет,
- замечает клоун, - это совсем не смешно, это интересно вспоминать одному
мне...
А вот еще один случай. В конце сороковых годов, когда моими партнерами
и учениками были Юрий Никулин, который все еще ходил во фронтовой шинели,
Михаил Шуйдин, со следами войны на лице, и совсем юный, лет двадцати,
Костя Абдулабв.. Хосров Абдулаев, народный артист АзССР, создатель
удивительно элегантного современного иллюзионного ревю... Сегодня Кости
уже нет, совсем недавно во время гастролей в Новосибирске не выдержало
сердце. Всего в пятьдесят четыре года... А тогда он был почти мальчик,
жонглер, быстрый, стремительный, своими неожиданными прыжками напоминающий
горного козлика... Так вот тогда они работали с огромным успехом,
настроение было приподнятым и любили шутить, любили розыгрыши. Нет, надо
мной они подшучивать не рисковали. Подшучивали друг над другом и над всей
труппой с моего одобрения.
- Что-то у нас в цирке скучно стало, - замечал иногда я.
И они понимали меня с полуслова.
Спустя несколько минут раздавался страшный взрыв. Все артисты высыпали
в коридор. "Что случилось? Что?" - спрашивали друг друга.
А через минуту появлялись с виноватой физиономией Юра или Костя,
объясняющие, что нечаянно взорвалась хлопушка, но все обошлось
благополучно. (Такие хлопушки, начиненные бертолетовой солью, мы
использовали для взрывов в клоунских антре).
- Надо быть осторожнее, - с напускной строгостью говорил я партнерам
при всех и уходил. А когда мы оставались одни, радовался:
- Ну, вот, теперь хоть взбодрили всех немного.
Но иногда хлопушки взрывались и после представления. Когда по городу
мчались последние трамваи, и "совершенно случайно" клоуны шли домой вдоль
трамвайных путей, на рельсах вдруг что-то грохотало. Трамвай
останавливался. Водитель выскакивал, озадаченно смотрел на рельсы,
почесывал в затылке -на что там наскочили? Но ничего подозрительного не
было. Трамвай снова трогался с места, и метров через триста опять - бабах!
Выскакивали пассажиры. Кричали, спорили, приходили к выводу, что это
мальчишки что-то натворили. Какое хулиганство! Трамвай неуверенно трогался
с места. Неуверенно набирал скорость. Опять взрыв. Пассажиры вылезали и
дальше предпочитали идти пешком. Водитель оставался в тяжких раздумьях -
ехать или не ехать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18