Мы стаяли рядом весь вечер, не обменявшись ни единым словом.
– У вас просто не было возможности говорить друг с другом, так как вы все время были окружены толпой гостей.
– Я не порицаю его, Френк. Если он думает, что я нарочно все это придумала, он вправе никогда больше не говорить со мной и никогда больше меня не видеть.
– Вы неправы и не должны этого говорить, – сказал Френк, – позвольте мне зайти к вам. По телефону я не смею вам объяснить.
– Нет, – ответила я. – Не хочу. Быть может, все это к лучшему, и я, наконец, сумею объяснить себе то, чего так долго не понимала.
– Что вы имеете в виду? – спросил Френк резким голосом.
– Я имею в виду его и Ребекку.
– Ну и что вы хотите этим сказать? – сухо бросил он.
– Он не любит меня, он любит Ребекку. Он не забыл ее, она царит в его душе, и он никогда, ни на мгновение не забывает ее. А меня он никогда не любил.
Френк издал приглушенный возглас.
– Теперь вы знаете, о чем я думаю и что я чувствую.
– Послушайте, миссис де Винтер, мне необходимо повидать вас, это жизненно необходимо, понимаете?
Я повесила трубку и отошла от телефона. Френк не сможет помочь мне. Я шагала из угла в угол по комнате, покусывая свой носовой платок и им же вытирая слезы. Если я снова позвоню в контору, клерк ответит мне: «Мистер Кроули сию минуту вышел, миссис де Винтер».
Мысленно я видела, как Френк садится в свою старенькую истрепанную машину и бросается искать Максима.
Выглянула в окно: с моря поднимался туман, такой густой, что мне не был виден даже наш лес за лугом. Спустилась в сад и там столкнулась с дворника, который собирал в большую корзину бумажки, апельсиновые корки и прочий мусор, оставшийся после вчерашнего бала.
– С добрым утром! Боюсь, что вчерашний бал доставил вам много лишней работы?
– Все в порядке, мадам. По-видимому, гости отлично повеселились. А ведь это – главное… Туман становится очень густым.
– Счастье, что это не случилось вчера и не испортило весь праздник.
Становилось темно и душно. Джаспер стоял у моих ног, опустив хвост и высунув язык. Его попонка насквозь промокла.
Случайно подняв глаза, я заметила, что окно в спальне западного крыла открыто, ставня отодвинута и в проеме чья-то фигура. Сначала мне показалось, что это Максим. Но когда фигура шевельнулась, я увидела, что это миссис Денверс. Та, которая стояла вчера вечером в дверях западного крыла с дьявольской улыбкой на бледном скуластом лице и злорадствовала. И вдруг я спохватилась. Она-то ведь была живой женщиной, такой же, как я, и с ней можно было бороться. Только с Ребеккой я ничего не могла поделать, ее тень была несокрушима.
Я решительно направилась к дому, вошла в холл, поднялась по лестницей, открыла дверь в западное крыло и прошла в спальню Ребекки. Миссис Денверс была все еще там. Я окликнула ее, и она обернулась. Но вместо дьявольской усмешки я увидела бледное, распухшее от слез лицо старой и усталой женщины.
– В чем дело? Я положила вам меню, как обычно. Вы хотите что-нибудь изменить?
– Я пришла сюда не для того, чтобы обсуждать с вами меню, миссис Денверс, – сказала я. – Вы, очевидно, добились того, чего хотели, не так ли? Вы ведь хотели, чтобы все случилось именно так. Ну, что же, вы должны быть довольны теперь. Вы удовлетворены?
Она отвернулась от меня и сказала:
– Зачем вы вообще явились сюда? Почему не остались там, где жили прежде?
– Вы видимо, забываете, что я люблю мистера де Винтера.
– Если бы вы его любили, вы никогда не вышли бы за него замуж.
Что ей ответить? Разговор был до крайности нелепым.
– Я думала, что ненавижу вас, – сказала она. – Но оказывается, вы мне совершенно безразличны.
– За что вам ненавидеть меня? Разве я причинила вам какое-нибудь зло?
– Вы пытались занять место миссис де Винтер.
– Но я ведь ничего не изменила здесь в доме. Я все предоставила вам и была бы вам другом, если бы вы отнеслись ко мне иначе. Я увидела ненависть в ваших глазах, лишь только впервые пожав вам руку. Повторные браки – вещь довольно обычная, почему же мы не имеем права на счастье? А вы говорите о моем браке так, будто я совершила святотатство и оскорбила покойную миссис де Винтер.
– Мистер де Винтер вовсе не счастлив, – сказал она. – Я ясно вижу по его глазам, что он испытывает муки ада. И это с той минуты, когда погибла моя леди.
– Это неправда! – сказала я. – Он был счастлив со мной, когда мы жили во Франции. Он выглядел гораздо моложе, всегда был весел, охотно смеялся.
– Он ведь мужчина, не так ли? Какой же мужчина откажется от медового месяца, – она презрительно засмеялась и пожала плечами.
– Как вы смеете разговаривать со мной таким тоном? Как вы смеете!? – я не боялась ее, нисколько не боялась. – Вы уговорили меня сшить это белое платье и надеть его вчера. Если бы не вы, мне никогда не пришла бы в голову такая мысль. Вы хотели расстроить мистера де Винтера. Неужели вы считаете, что он еще недостаточно настрадался? Или вы надеетесь, что его горе и страдание вернут к жизни миссис де Винтер?
Она злобно взглянула на меня.
– Что мне за дело до его страданий, он никогда не интересовался моими! Как вы думаете, каково мне, когда я гляжу на вас и вижу на ее месте: за обедом, в будуаре, за ее письменным столом и пишущей ее ручкой! Как вы думаете, каково мне слышать, как Фритс и Роберт и вся остальная прислуга повторяет: «Миссис де Винтер ушла на прогулку», – «Миссис де Винтер велела подать машину к трем часам» и так далее. И это в то время, как моя леди – настоящая де Винтер! – лежит всеми забытая в холодной и сырой земле!
Ну, что ж! Если он страдает, то так ему и следует – за то, что он женился на вас спустя десять месяцев после ее смерти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72