– Иди ко мне, Джаспер! Иди, мой хороший песик!
На этот раз он позволил мне привязать веревку к ошейнику.
– Я нашла веревку в коттедже, – сказала я рыбаку. – До свидания.
– Я видел, что вы входили в дом.
– Все в порядке. Мистер де Винтер не будет возражать.
– А она больше не приходит сюда.
– Да, да, не приходит.
– Она уплыла в море и больше не вернется.
– Не вернется.
– Я ведь никому не рассказывал об этом.
– Да, да, конечно. Не беспокойтесь об этом. Я направилась обратно. Максим стоял на скале, засунув руки в карманы.
– Прости меня, что я заставила тебя ждать, – сказала я. – Но Джаспер никак не желал идти домой. Мне пришлось поискать веревку.
Он круто повернулся на каблуках и пошел к лесу.
– А нам не надо спускаться по скале в ту бухту? – спросила я.
– В этом нет смысла, раз уж мы пришли сюда.
– Джаспер все кидался на того человека. Кто это?
– Бен. Безвредный бедный идиот. Его отец был сторожем в этом доме. Теперь сторожа живут неподалеку от фермы. Где ты взяла эту веревку?
– В доме, на берегу.
– Дверь была открыта?
– Да. Но веревку я нашла в другой комнате, где лодочные принадлежности.
– Я полагал, что там все заперто. Туда не надо заходить. Я не ответила. Меня это не касалось.
– Это Бен сказал, что дверь открыта? – спросил он.
– Да нет. Он вообще, видимо, не понял, о чем я его спрашивала.
– Он притворяется большим идиотом, чем это есть в действительности. Вероятнее всего, он постоянно ходит в этот домик, но не хочет, чтобы об этом знали.
– Не думаю, – возразила я. – Там все так, будто давно никто не входил туда. Никаких следов, кроме крысиных; диван они уже изгрызли. А книги сгниют.
Максим ничего не ответил. Мы шли по тропинке, ничем не напоминающей Счастливую долину. Деревья обступали ее плотной стеной, создавая сумрак. Дождь все еще продолжался, просачиваясь мне за воротник, и вода текла по телу. Ноги у меня ныли от непривычного лазания по складам. Джаспер, утомленный бессмысленной беготней, еле тащился сзади, высунув язык.
– Иди же, Джаспер? – крикнул ему Максим. – Беатриса права: пес слишком зажирел.
– А ты не шагай так быстро, – возразила я. – Мы с Джаспером еле поспеваем за тобой.
– Надо было слушаться меня. Если бы ты не полезла на скалы, мы давно были бы дома. Джаспер прекрасно нашел бы обратную дорогу. Не надо было и лазить за ним.
– Я боялась, что он там упадет и разобьется. А кроме того, я боялась прилива.
– Неужели ты подумала, что я брошу собаку, когда ей грозит прилив? Просто я был против твоего лазанья на скалы, а вот теперь ты ворчишь, что устала.
– Я не ворчу. Любой на моем месте устал бы. Вот уж не думала, что ты представишь мне одной карабкаться на скалу. Я ждала, что ты пойдешь за мной.
– Чего ради изводить себя из-за этого дурного пса.
– А ты так говоришь, потому что не можешь придумать ничего другого в свое оправдание.
– Оправдание? Почему я должен оправдываться? Что я сделал?
– Конечно, ты должен извиниться за то, что не пошел со мной в другую бухту…
– А как ты думаешь, почему я не пошел за тобой?
– Ну, я не умею читать чужие мысли. Просто видела, что ты не хочешь идти со мной. Это было видно по твоему лицу.
– А что ты еще прочла на моем лице?
– Я уже сказала, и давай закончим этот разговор. Я устала от него.
– Все женщины говорят так, когда им больше нечего сказать. Ну хорошо, я действительно не хотел идти в ту бухту. И никогда не приближаюсь к этому богом проклятому месту. Если бы у тебя были такие же воспоминания об этом коттедже, как у меня, ты тоже не захотела бы подходить туда. Даже говорить или вспоминать об этом месте. Теперь, надеюсь, ты удовлетворена, и мы действительно прекратим этот разговор. – Он побледнел, глаза его помрачнели, и в них было то же отчаянье, как в дни нашего знакомства.
– Максим, пожалуйста…
– В чем дело? Что ты хочешь?
– Я не могу, чтобы ты так смотрел на меня, мне это слишком больно. Давай забудем весь этот разговор. Пусть опять все идет по-хорошему.
– Нам следовало остаться в Италии и не возвращаться в Мандерли. Каким я был дураком, что вернулся сюда.
Он устремился вперед еще быстрее, и мне пришлось бежать за ним, таща за собой несчастного Джаспера. Наконец мы дошли до поляны с развилкой на тропинке. Это было именно то место, где Джаспер хотел идти налево, когда мы повернули направо. Очевидно, он привык ходить по этой тропинке к коттеджу на берегу.
Мы молча вошли в дом. Максим прошел через холл в библиотеку, не взглянув на меня.
– Подайте мне чай, и поскорее, – сказал он Фритсу, проходя через холл.
Я постараюсь сдержать слезы: Фритс не должен был их видеть. Ведь он тотчас же рассказал бы прислуге: «Миссис де Винтер только что плакала в холле. Очевидно, они плохо ладят друг с другом». Когда он подошел ко мне, чтобы снять дождевик, я отвернулась.
– Я повешу ваш плащ в оранжерее, миледи.
– Спасибо, Фритс.
– Неудачный день для прогулки, миледи.
– Да, вы правы.
– Ваш носовой платок, миледи.
– Благодарю вас, – и я спрятала поданный Фритсом платок.
Я не знала, идти ли мне за Максимом или к себе, и стояла в нерешительности, кусая ногти. Фритс, вернувшись из оранжереи, удивился, заставив меня на том же самом месте.
– Миледи, – сказал он, – в библиотеке разведен огонь.
– Спасибо.
Я медленно прошла через холл и вошла в библиотеку. Максим сидел в кресле. Газета лежала рядом. Я подошла, наклонилась и прислонилась щекой к его щеке.
– Не сердись на меня больше, – прошептала я.
Он взял мое лицо в ладони и посмотрел на меня в упор.
– Я не сержусь.
– Я чувствую себя такой несчастной, когда вижу тебя огорченным. Мне кажется, что вся душа у тебя изранена и избита.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72