– Фрэнк останется в этой комнате, – не глядя на меня сказал Максим. – Я справлюсь сам. Полковник будет здесь ровно через десять минут.
За шумом дождя никто не услышал, как подъехала машина. Фритс ввел полковника Джулиена в комнату.
– Добрый вечер, – сказал Максим. – Вы доехали очень быстро.
– Вы ведь сказали, что дело срочное, а мой шофер, к счастью, не успел еще убрать машину. Как хорошо, что дождь, наконец, пошел, он собирался слишком долго, и духота всех нас замучила.
– Надеюсь, что вы чувствуете себя лучше, – сказал он, обращаясь ко мне.
– Я думаю, вы понимаете, – сказал Максим, – что я вызвал вас такой скверный вечер не для того, чтобы провести приятную получасовую беседу перед обедом?
Вот это – Джек Фэвелл, кузен моей первой жены. Ну, начинайте, Фэвелл.
Фэвелл вынул записку Ребекки из кармана и положил ее на стол. Он больше не улыбался, был несколько растерян и явно недоволен оборотом дела.
– Послушайте, полковник, нам незачем ходить вокруг да около. Я приехал сюда для того, чтобы сказать, что не согласен с приговором, вынесенным сегодня судом.
– Разве он касался вас, а не де Винтера? – спросил полковник.
– Я имею право высказать свое мнение, и не только как кузен Ребекки, но… и как ее будущий муж.
– Ах так, тогда конечно… – полковник несколько растерялся.
– Правда ли это, де Винтер?
– Впервые об этом слышу.
Полковник Джулиен посмотрел на всех по очереди.
– Послушайте, Фэвелл, что, собственно, вас смущает?
Фэвелл на мгновение задумался. Он старался сосредоточиться, чтобы выступить убедительно. Однако он был недостаточно трезв, и это ему не удалось. Он вытащил записку Ребекки и протянул ее полковнику со словами:
– Эта записка была написана за несколько часов до предполагаемого самоубийства. Прочтите, пожалуйста, и скажите, похожа ли эта записка на те, которые обычно оставляют самоубийцы?
Полковник достал из футляра очки, надел их и внимательно прочел записку.
– Нет, не похожа. Но я ведь не знаю, о чем идет речь, о чем именно она хотела говорить с вами. Может быть, знаете вы или де Винтер?
Максим промолчал, а Фэвелл заговорил снова:
– Моя кузина назначила мне свидание, она просила меня приехать сюда, чтобы о чем-то со мной поговорить. О чем именно, этого мы никогда не узнаем. Однако это совершенно не относится к делу. Она назначила мне свидание в коттедже и собиралась провести там ночь наедине со мной. Самый факт того, что она села в лодку и отправилась прогуляться по морю, меня вовсе не удивляет. Она часто делала это, в особенности после целого дня, проведенного в лондонской духоте. Но чтобы она проделала дыры в днище лодки и добровольно сама себя утопила – вот в это я никогда не поверю! Так поступить могла бы какая-нибудь истеричка, полусумасшедшая, невротичка, но не она. Не она, клянусь богом, полковник Джулиен.
Кровь бросилась ему в лицо, и последние слова раздались в комнате, как гром. Но его манеры и стиль поведения свидетельствовали против него, видно было, что и полковнику Фэвелл неприятен.
– Уважаемый друг, – спокойно произнес он, – нет никакого смысла тратить на меня столько красноречия. Я не судья и даже не член жюри, которое вынесло приговор. Я всего лишь должностное лицо на службе округа. Естественно, что я стараюсь помочь и вам, и де Винтеру, чем могу. Вы говорите, что отказываетесь верить тому, что ваша кузина совершила самоубийство. Однако вы слышали показания в суде о наличии дыр в днище лодки и об открытых водопроводных кранах. Остановимся на этом. Какова же ваша версия событий?
Фэвелл повернулся к Максиму и взглянул на него.
– Ребекка никогда не открывала краны и не пробивала дна лодки. Она вовсе не совершала самоубийства. Вы спрашиваете мое мнение, и, клянусь богом, я все скажу вам. Ребекка была убита! А если вы хотите видеть убийцу, то вот он, взгляните, стоит около окна! – после этих слов Фэвелл залился хохотом, громким смехом пьяницы, глупым и форсированным, все еще держа в руках записку от Ребекки.

24

Благодарю бога за его вульгарный хохот, за налитые кровью глаза, указующий перст, за то, что он стоял посредине комнаты, покачиваясь на каблуках. Все это было противно полковнику Джулиену и заставило его принять нашу сторону. Он ничему не поверил и спокойно сказал:
– Этот тип просто пьян, и сам не знает, что говорит.
– Я? Пьян? О нет, дорогой друг, вы можете занимать государственный пост и быть, кроме того, полковником, но мне это в высшей степени безразлично. Закон будет на моей стороне, и я найду других должностных лиц, у которых будет побольше мозгов в голове. Это будет не военный, которого много лет назад уволили за бездарность, и который хвастается медалями, навешенными ему на грудь. Макс де Винтер убил Ребекку, и я сумею это доказать!
– Одну минуту, мистер Фэвелл, вы ведь присутствовали сегодня в суде, я вас видел там. Почему же вы не обратились непосредственно к судье и не представили в суд письмо покойной миссис де Винтер?
Фэвелл снова засмеялся:
– Почему? Да потому, что счел за лучшее сперва поговорить лично с мистером де Винтером.
– И вот почему я позвонил вам, – сказал Максим. – Я задал ему тот же вопрос, что и вы. Он мне дал следующий ответ: «Я человек бедный, и если вы дадите мне две или три тысячи фунтов в год пожизненно, я никогда больше вас не побеспокою». При этом присутствовали Фрэнк и моя жена.
– Да, – сказал Фрэнк, – налицо чистый и простой шантаж.
– Да, конечно, – сказал полковник, – но беда в том, что шантаж обычно не бывает ни чистым, ни простым. Масса людей может попасть и сам шантажист. Это бывает даже и тогда, когда ему удается засадить в тюрьму совершенно невинных людей… Но в данном случае мы постараемся этого избежать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72