Винчестер считал, что, в конечном счете, графа Пемброкского обязательно ждет неудача. Вся беда была в том - Винчестер лишь недавно пришел к такому выводу, - что Генрих отнюдь не относился к числу настойчивых людей.
Король был порывистым и нетерпеливым. Винчестер являл ему идеал, страну, в которой король обладал бы такой силой, что знать старалась бы жить друг с другом в мире и согласии, ибо справедливый и милосердный король мог бы разрешить их споры без войны. Все богатства и мощь такой страны можно было обратить против внешних врагов или направить на улучшение и процветание королевства. Но Генрих не умел медленно и целенаправленно идти к своей цели; он двигался неосторожными рывками, оскорбляя тех, кого бы следовало незаметно и тайно вести по своей тропе до тех пор, пока они не пришли бы к выводу, что им гораздо полезней урезонить себя в том, что, по их мнению, являлось их правами и привилегиями.
Таким образом, Винчестеру волей-неволей пришлось смириться с попыткой сломать силой помыслы той части знати, которая противостояла абсолютной власти короля. Теперь он бы не пошел по этому пути, но в самом начале эта тропа не пугала его. Он полагал, что нужно всего лишь устранить или уничтожить Ричарда, графа Пемброкского; остальные, увидев падение самого могущественного бунтаря, с готовностью преклонили бы колени перед королем. Следовательно, Винчестер подталкивал Генриха только к таким действиям, которые могли оскорбить и разозлить Ричарда Маршала, надеясь поначалу поймать и арестовать бунтовщика, оставив таким образом мятежников без предводителя.
Когда этот план рухнул, Винчестера тем не менее не покинула уверенность. Он не сомневался, что стоит Пемброку бросить открытый вызов, как армия иностранных наемников, собранная королем, захватит все замки Пемброка один за другим. Но война получилась иной. Валлийские разбойники грабили обозы, а Пемброк предавал огню свои собственные владения, так, чтобы не оставить врагу никаких средств к существованию. Поражения не имели бы такого большого веса, если бы не отношение Генриха к ним. Пока королю сопутствовал успех, он действовал решительно, но перед лицом поражений он терял твердость духа.
Винчестер уже предпринял шаги, чтобы избавить Англию от графа Пемброкского иным способом. Он написал дворянству Ирландии, предположительно собиравшемуся заключить с Пемброком союз, что граф объявлен преступником, а заодно и перечислил все беды, что свалятся на тех, кто не внемлет совету держаться подальше от бунтовщиков.
Генрих лениво и равнодушно подписал и скрепил это письмо печатью, не зная даже его содержания. Винчестер не осмелился передать его ему. Генрих был непредсказуем. Он мог разозлиться и не на шутку перепугаться, чтобы одобрить подобное письмо, а мог просто прийти в неописуемый ужас от такого предательского плана. Однако Винчестер не сомневался, что, как только Пемброк погибнет или попадет в плен, король не станет допытываться, каким путем его врага постигла такая участь.
Прежде чем отправить письмо, Винчестер с помощью всевозможных средств посеял беспорядки внутри огромных ирландских владений графа и вызвал набеги на земли Пемброка со стороны всех врагов, каких только имела семья Маршалов. Джилберт, брат Ричарда, управлявший ирландскими владениями от имени Пемброка, не припоминал, чтобы на него когда-нибудь обрушивалось столько несчастий за один раз. Не зная о планируемой измене, он отослал к Ричарду гонцов с просьбой приехать самому и посмотреть, не сдержит ли его присутствие волнения и беспорядки. Винчестер знал о просьбе Джилберта, и атака Джона Монмутского должна была состояться после отъезда Пемброка. Но Пемброк не уехал, а для успокоения короля нужна была хоть какая-нибудь победа, ибо, несмотря на громкие слова и гневные речи о мести, Генрих испытывал все больший и больший страх. Таким образом, все, даже сам Винчестер, задрожали от страха, когда доставили новости о том, что Пемброк движется на север и скоро их постигнет новое несчастье.
Винчестер никоим образом не преуменьшал значения такой опасности. До некоторой степени он недооценивал Генриха, но не забывал о привычке короля перекладывать вину за пагубные последствия его собственных поступков на других. Если военная ситуация не изменится в ближайшее время или мятеж не будет сломлен каким-нибудь иным обстоятельством, скажем смертью Пемброка, Винчестер понимал, что Генрих набросится на него с той же яростью, с какой набрасывался на предыдущего канцлера, Хьюберта де Бурга. Поэтому, когда сэр Гериберт доложил секретарю епископа, что его дело касается Уолтера де Клера, Винчестер нашел время в своей загруженной делами жизни, чтобы поговорить с неизвестным рыцарем.
- Чем я могу вам помочь? - спросил епископ после того, как сэра Гериберта проводили в комнату.
- Даже не знаю, - честно признался сэр Гериберт, сообразив, что бессмысленно изображать из себя самоотверженного патриота перед таким проницательным человеком, как Питер де Рош. - Я приехал, чтобы сообщить новости о нападении на Шрусбери, но оказалось, что здесь об этом уже знают. Помимо этого, я прибыл потому, что мой новый сюзерен, Уолтер де Клер, открыто выступает в числе бунтовщиков. Он также предоставил замок Рыцарская Башня, кастеляном которого я являлся, к услугам графа Пемброкского и отослал с графом на Шрусбери весь гарнизон.
- Уолтер де Клер не объявлен вне закона, - сказал Винчестер.
Сэр Гериберт пожал плечами.
- Его бы следовало объявить преступником. Получить доказательства его измены весьма нетрудно.
Винчестер на минуту призадумался, вызывая в памяти все, что ему было известно об Уолтере де Клере.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151