Немцы – назовем их так, хотя среди них много скандинавов, голландцев и бельгийцев, – так вот они потребовали задаток или поручительство. Дальше непонятно. Одни говорят, что те заплатили деньги. Другие – что нет. Никто пока не владеет точной информацией. Потом обе группы отправились обмывать сделку, что само по себе необычно, так как и те, и другие ужасно недружелюбные, жутко невоспитанные, шумные и матерые грубияны.
– Одним словом, свиньи, – заключает Тревор. – Давайте называть вещи своими именами.
– Если взять руководителей, они вменяемые и уравновешенные люди, трезво смотрят на вещи. Но их пехота – просто бешеные псы, безоговорочно верят во всю расовую чушь, что вешают им на уши. С ними ваши друзья и отправились кутить.
– Они нам не друзья, – устало поправляю я. – Но у них действительно много общего.
Представляю, что там творилось: канистры пива, бутылки шнапса, шлюхи, ломаный английский, дружеские объятия, грандиозные планы на будущее, братание… Меня даже затошнило.
– Наступает день сделки, – продолжает Шанкс. – Все уже лучшие друзья. Но когда товар посчитан и немцы хотят получить свои деньги, английская бригада наставляет на них полуавтоматические пистолеты. Договаривались приходить без оружия, но оказались вооружены обе стороны. В Амстердаме поговаривают, что немцы сами собирались кинуть наших земляков, только те их опередили.
– Никому верить нельзя, – задумчиво произносит Морти.
– Дальше – хуже. Они начали ругаться, орать друг на друга. Короче, в перепалке подстрелили одного немца, который на самом деле оказался бельгийцем. Две пули попали ему в кишки. Он потом умер, поскольку соратники не стали рисковать и не повезли бедолагу в больницу с огнестрельным ранением.
– И он умер от потери крови, – изрекаю я.
– Ага. И теперь нацисты-психопаты возлагают всю ответственность за это происшествие на вашу группу. – В голосе Шанкса появляются тревожные нотки.
– Погодите. – Морти встает с кресла. – Эти уроды не имеют к нам никакого отношения. Сколько можно вам повторять?
– Успокойся, Морт, – невозмутимо говорит Виктор. – Вы говорите, что с ними не связаны, но в Амстердаме думают иначе.
– Но почему именно мы? – Я пожимаю плечами.
– Потому что в подтверждение своей кредитоспособности они прикрывались вашими именами, – продолжает он. – И переубеждать вам нужно не нас. У вас, парни, небольшая проблема.
– Как это мягко сказано, Виктор! У нас серьезная размолвка с организацией обманутых нацистов, которые не славятся способностью воспринимать резонные доводы. К тому же мы сидим в одной комнате с толковыми ребятами, которые наверняка думают, что мы решили впарить им груз похищенных таблеток. А это уже пахнет неуважением и непрофессионализмом. Мы, как какие-то любители или новички, даже не выяснили происхождение продукта. Шанкс точно считает, что дело нечисто.
– И когда это случилось? – спрашиваю я.
Шанкс смотрит на меня так, словно до сих пор не убежден в нашей непричастности.
– Десять, может, двенадцать дней назад. Вот вам подсказка. Есть у меня один знакомый в Амстердаме. Мы часто с ним работаем. Так вот он общается с этими немцами. Периодически выпивает с ними, чтобы поддерживать отношения. Он поведал мне, что будто бы главного зачинщика зовут Герцог. Вам это имя о чем-либо говорит? Вы когда-нибудь о нем слышали?
Морти и Кларки мотают головой. Мы переглядываемся. Болтовня гребаного шута Сидни теперь не кажется мне такой забавной. Перед глазами мелькают отдельные кадры: Герцог, кокаин, его подружка, снова кокаин, член муниципального совета, слезоточивый газ, собаки, автомат, стрельба, бегство, попойка в Амстердаме, заговор, обман, налет, моя пенсия, стартовый капитал, мертвый бельгиец – ой! – разгневанные немцы, поиски наличных, встреча с нами, таблетки на продажу, выгодное предложение, удивленные глаза, простаки, мы.
– Скажу вам честно, ребята, – признается Тревор, – когда вы вошли, я подумал, что вы уж совсем обнаглели. Вы что, действительно ничего не знали об ограблении?
– Кажется, нас подставили. – Я готов лопнуть от злости. – Кто?
– Те козлы, которые сперли пилюли. Они уже связались с нами. Просят скинуть сразу весь товар.
– Кому? – не понимает Тревор.
– Подумай. Зачем, по-твоему, мы сюда приехали?
– Но вы ведь не знали, что таблетки краденые?
– Нет, пока вы нам не сказали. Клянусь здоровьем матери.
– О каком количестве идет речь?
– О двух миллионах штук. Тревор присвистывает.
– Это же целая куча. Можно сорвать банк.
– Не стоит. Только перессоримся и наживем массу неприятностей.
– Справедливо. Другое дело, если бы они были легальные, – соглашается Тревор.
– Но кто-то ведь все равно наварится на этих придурках, – возражает Морти.
– И нарвется на неприятности, – настаивает Виктор.
– Послушайте, может, вам все же стоит убедить немцев, что это не ваших рук дело. От этого вы только выиграете, – предлагает Тревор. Он встает и начинает взад-вперед ходить по комнате. Потом продолжает: – Безрассудство не принесет никому ничего хорошего. В качестве компенсации они могут потребовать голову кого-нибудь из вас. Так уж у них заведено: жизнь – за жизнь. Может, это будешь ты, – он показывает по очереди на каждого из нас, – а может, ты или ты.
– Но мы же здесь ни при чем, – встревает Кларки, забывая о том, что все свидетельствует не в нашу пользу.
– Ни хера себе ни при чем! Вы приехали сюда, чтобы сбагрить нам эти сраные таблетки. – Тревор прямо нависает над Кларки.
– Но мы же никогда никого не кидали.
– Ладно, допустим, что мы вам верим. Ну и как все это выглядит?
– Хреново.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124