Он едва заметил, как слуга принес хрустальную пепельницу. Его мысли были полностью заняты встречей с Алиной, видом ее забранных наверх волос, изящными линиями тела и шеи.
Поразительно, но время сделало красоту Алины еще более совершенной. Ее фигура приобрела ту женственность, которая свойственна женщине в пору расцвета. Вместе со зрелостью черты лица стали определеннее, нос тоньше, губы приобрели тот бледно-розовый оттенок, какой бывает на внутренней поверхности морской раковины. И еще эта проклятая родинка, которую он не мог забыть и которая так манила... Одна встреча – и все усилия забыть ее сведены на нет, а когда-то он был способен испытывать радость. Прошло так много лет, он изменился в погоне за лучшей жизнью, отдавая работе всю душу.
Посасывая наполовину выкуренную сигару, Маккена наклонился, поставив локти на колени. Глядя на цветущий куст боярышника, он размышлял о том, почему Алина так и не вышла замуж. Может быть, как и ее отец, она была слишком холодна от природы и на смену страстям юности пришел эгоизм? Какая бы ни была причина, это не имело значения. Когда-то он едва не соблазнил Алину. Единственное, о чем жалел Маккена, – что старого лорда Уэстклиффа уже нет на свете и он так и не узнает, что Маккена все-таки сумеет найти наслаждение меж белых бедер его дочери.
Внезапно размышления Маккены нарушил скрип половиц и тихое позвякивание льда в стакане. Откинувшись на спинку кресла, он обернулся и увидел, что на балкон вышел Гидеон Шоу.
Гидеон присел на перила лицом к Маккене, обхватив свободной рукой колонну. Маккена выдержал его испытующий взгляд. Как окружающие и думали, их связывала общая страсть к финансовым играм, хотя это была не единственная причина их отношений. Как в любом прочном дружеском союзе, каждый обладал чертами характера, которых не было у другого. Маккена – простолюдин по происхождению, но честолюбивый, тогда как Гидеон отличался утонченностью, проницательностью и благодушием. Много лет назад Маккена понял, что если хочет чего-то добиться в жизни, то не может позволить себе такую роскошь, как щепетильность и угрызения совести. Гидеон был человек чести. Маккену здорово потрепала жизнь, тогда как Гидеон рос без особых проблем.
Тень улыбки коснулась губ Шоу.
– Я встретил леди Алину, когда она возвращалась в дом. Красивая женщина, как вы и описывали... Она замужем?
– Нет. – Маккена задумчиво следил за колечками дыма.
– Тогда это упрощает дело?
Маккена пожал плечами:
– Не имеет значения, замужем она или нет.
– Вы хотите сказать, что наличие мужа все равно не заставило бы вас отказаться от задуманного плана? – Улыбка Гидеона стала шире. – Ну вы и стервец, Маккена!
– Однако не зря же вы взяли меня в партнеры?
– Что ж... пожалуй... Но сознание, что мы нарушаем мораль... Нет, мне нужно немедленно выпить.
– Зачем? – Маккена с дружеской усмешкой взял у него стакан. Поднеся к губам, он осушил его в несколько глотков, приветствуя бархатный вкус ледяного бурбона.
От пристального взгляда Гидеона не укрылось то, как дрожит рука друга.
– Не кажется ли вам, что в своем желании взять реванш вы зашли слишком далеко? Я не сомневаюсь, что вам повезет с леди Алиной, но не уверен, что это успокоит вас.
– Это не реванш, – пробормотал в ответ Маккена, отставляя стакан. Его губы сложились в печальную улыбку. – Это изгнание нечистой силы. Если хотите – избавление от наваждения, которое преследовало меня все эти годы. И я не жду, что обрету покой. Я просто хочу...
Он замолчал. Его вновь терзал голод, который он впервые почувствовал двенадцать лет назад, когда по своей воле окунулся в водоворот жизни. В Америке ему удалось добиться такого успеха, о котором он и мечтать не смел. Но и этого было мало, ничто не могло усмирить зверя внутри его.
Воспоминания об Алине мучили постоянно. Конечно, он уже не любил ее – эта иллюзия давно рассеялась. Он больше не верил в любовь и не хотел любви, но он жаждал удовлетворения простого и грубого желания, которое никогда не позволяло ему забыть ее. В лицах тысячи незнакомых женщин он искал ее глаза, ее рот, очертания ее скул... И чем упорнее старался забыть ее, тем сильнее она преследовала его.
– А что, если вы обидите ее этим так называемым изгнанием нечистой силы, как вы выразились? – спросил Гидеон. В его тоне не было осуждения. Одним из лучших качеств этого человека была способность взглянуть на вещи, не пропуская их через призму морали.
Маккена выудил двумя пальцами кусочек льда из стакана и бросил в рот. Лед захрустел между крепкими зубами.
– Может быть, я этого и добиваюсь? И это только начало.
Гидеон скептически улыбнулся:
– Весьма странная позиция для мужчины, который когда-то любил женщину.
– Это была не любовь, просто смесь животной страсти и юношеской горячки.
– Что за прелестная комбинация! – улыбнулся Гидеон. – Я не испытывал ничего подобного с той поры, как мне стукнуло шестнадцать. Когда я получил удовлетворение своей прихоти от гувернантки сестры. Она была постарше... лет двадцати... – Он замолчал, голубые глаза подернулись пеленой, улыбка стала неуверенной.
Маккена достал из стакана еще один кусочек льда.
– И что же с ней случилось?
– У нас был роман, и я, кажется, сделал ей ребенка, но она ничего не рассказала мне. Думаю, он был мой, я в этом не сомневаюсь. Она обратилась к доктору, который решил проблему в задней комнате. Она умерла от потери крови. Жаль. Если бы она рассказала о ребенке, моя семья не оставила бы ее в беде. Шоу всегда заботились о незаконных детях.
Хотя Гидеон был спокоен как обычно, печальные глаза выдавали его истинные чувства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88