Тут было много таинственн
ого. Сколько же тот отпускал ей на самом деле? Он, видно, зарабатывает кучу
денег. Если верить Веронике, он владеет большими землями в Нормандии, где
занимается коневодством. Да только можно ли ей верить? Столько раз он ули
чал ее во лжи. В вещах совсем уж безобидных. К счастью, она ему безразлична.
Хорошо бы она ему изменила. Он легко поддавался всяким влияниям. Стоило к
ому-либо предложить ему какой-нибудь план, как он тут же обольщался им, ув
лекался, верил в перемену жизни, быстро вставал на сторону того, кто решал
. „Нам нужно что-нибудь солидное, Ц говорила она, Ц что-то вроде клиники.
Если у тебя жалкий вид, то ты на всю жизнь останешься лекаришкой, костопра
вом. А если мы откроем дело с современным оснащением, тебя будут считать н
астоящим врачом". Она сразу нащупала больное место, а после, как только он
заикнулся об обязательствах по расходам… Все! Бесполезно ворошить!
Он обгонял тракторы, крытые подводы…цирк… Цирки всегда переезжают ночь
ю. Он вдруг почувствовал, что вовлечен в какой-то трюк фокусника… После Да
ссена Ц Энрико Масиас.
Ц Ты не могла бы немного убавить звук? Ничего не слышно.
В сущности они нуждались друг в друге. Он поддался денежному искушению. Н
ет, может не совсем так. Ему наплевать на деньги. Скорее хотел как-то возвы
ситься. А она… Тут вопрос сложнее. Она привязалась к человеку, который ее и
злечил. Она купила его. Он теперь служит ей, составляя часть ее удобств. Од
нажды Рауль услышал, как она говорила с кем-то по телефону: „Это великолеп
но, я больше не принимаю таблеток. Как будто у меня нет больше желчного пуз
ыря!" Еще одна тайна. Он не знал ее подруг. Она никого не принимала. Никому не
писала, даже своей сестре, которая жила где-то в Ландах, и с которой была в
ссоре неизвестно из-за чего. По телефону же она говорила без конца. С кем? Н
аверное, с такими же, как и сама, бездельницами. Кто их разберет, этих женщи
н, которые от скуки приходят к массажисту, чтобы рассказать о себе, о своем
разводе или климаксе…
В машине вдруг что-то застучало. Он почувствовал это по рулю. Спустила шин
а? Вероника небрежно обращалась с этим хорошеньким автомобильчиком. Ей н
икогда не понять, что вещи живут своей жизнью. Она управляет машиной кое-к
ак, забывает переключить скорость, тормозит, бранится. Она бранится слов
но… „Я ненавижу ее, Ц подумал Дюваль. Ц Свирепо ненавижу!"
Развестись? Но для этого нужен повод. Ведь она приложила столько сил, чтоб
ы прибрать его к рукам. Вложила немало денег. Вероника продала парижскую
квартиру, чтобы переехать в Канн, заплатила за наем помещения, где он долж
ен работать. Любой адвокат сказал бы: „На что Вы жалуетесь?" И был бы прав. Он
прекрасно знал, что Вероника ему верна. Он только делал вид, что подозрева
ет ее, но это была нечестная игра. Итак, в чем же ее упрекнуть? В том, что она е
му приятель, а не жена? Но как объяснишь это правосудию? Приятель, который
на глазах у всех, за его спиной расставляет вещи по местам, следит за Поряд
ком, выбирает для него халаты, застегивающиеся, как у хирурга на одном пле
че: что-то вроде ассистентки, которая ведет счет расходам так, будто за ни
х нужно отчитываться перед патроном.
А раньше!… Ах! Раньше, все было иначе… Дюваль пытался быть честным. Нет, луч
ше не было. Он жил в конуре, в трущобе. Грязное белье скапливалось в гардер
обе, повсюду валялись книжки. Дикарь, вот кто он был. Но с надеждой в сердце!
Уничтожить эту шлюху! Изменить образ жизни! Что же случилось? Откуда така
я резкая неприязнь? Почему такая перемена? Вот в чем вопрос. Напрасно вали
ть все ошибки на Веронику. Это он струсил. Ему бы больше не возвращаться в
Канн. Такой прекрасный, такой богатый Канн! Где благоухающие красотки, ув
ешанные драгоценностями, отдаются ему, оставляя чаевые, от которых он не
может отказаться. Самое лучшее из ремесел он превратил в грязный бизнес.
Так Рауль наивно казнился словами, в которых, пожалуй, было много несправ
едливого. Все это было не так уж и мерзко, хотя довольно неприглядно. Рауль
утратил самое лучшее: бедность и способность возмущаться. Он стал соуча
стником Вероники, принеся ей в жертву достоинство.
Ц Выключи эту музыку!
Ц Ах, как ты мне надоел. Хочу и буду слушать!
Он затормозил, остановился на обочине. Она испугалась и убавила звук.
Ц Что случилось?
Ц Мне кажется, что шина приспущена.
Он заглушил мотор. Проезжавших машин стало мало. Справа на фоне неба выри
совывались горы, вершины Оверни. Должно быть, они находятся поблизости о
т Тэн-Турона. Он закурил свой „Голуаз", вышел из машины и увидел, что задняя
левая шина наполовину села. С тоской Рауль подумал, что придется возитьс
я в темноте со сменой колеса. В багажнике, правда, есть переносная лампа, н
о аккумулятор почти разряжен. Рауль все делал машинально: устанавливал д
омкрат, снимал колесо, не прекращая горьких размышлений. Если бы существ
овала справедливость… Он бы не стал массажистом… А Вероника не была бы е
го женой, что избавило бы его от такого идиотского существования… Кто же
заставляет его продолжать? Рауль прикрепил вручную пять гаек. Замер. В го
лове мелькнула дикая мысль. Стоя одним коленом на земле, наклонив голову,
он часто задышал.
Ц Поторопись, не торчать же здесь всю ночь!
У него не было даже сил для ответа. Пусть себе Клод Франсуа горланит. Он му
чительно улыбнулся, обнажив зубы, медленно поднялся, привалился к крылу
машины. Рауль узнал это легкое головокружение. Он уже испытывал его мног
о раз при виде грохочущего поезда метро:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47