— Иногда я сомневаюсь, что такие моменты вообще бывают в этом цирке. Позвольте предложить вам бокал хереса, чтобы подкрепить ваши пострадавшие нервы. — Он жестом указал в сторону библиотеки и бросил через плечо: — Хлоя, убери отсюда это дикое животное, и если я еще хоть раз увижу его в доме, вам обоим несдобровать.
Хлоя подождала, пока они скрылись в библиотеке, и пробормотала цветистую фразу из репертуара Фальстафа.
Прошло двадцать минут, прежде чем девушка смогла присоединиться к своему опекуну и его гостье в библиотеке. Леди Кэррингтон и Хьюго смеялись, когда она вошла, и, похоже, между ними уже установились прекрасные отношения. Это почему-то огорчило Хлою. Она посмотрела на гостью повнимательнее: это была полная жизни, прекрасная молодая женщина лет двадцати пяти, излучавшая уверенность в себе и беседовавшая с Хьюго так, как будто они были знакомы всю жизнь.
Хлоя все еще сердилась на Хьюго за то, что он отчитал ее, и сейчас чувствовала себя неловко, как будто была ребенком, вторгшимся внезапно вмир взрослых.
— Можно и мне немного хереса?
— Разумеется, девочка. — Хьюго налил вина ей и вновь наполнил бокал леди Кэррингтон. — А гдезверь?
— На конюшне. Я должна извиниться, леди Кэррингтон, за то, что не встретила вас, как подобает.
— О, не извиняйтесь, — ответила Джудит, засмеявшись. — Убежавший медведь более чем оправдывает вас.
— А где твоя компаньонка? — спросил Хьюго у Хлои и пояснил Джудит: — Кузина моей покойной матери, леди Смолвуд, живет с нами в качестве дуэньи Хлои.
— Она лежит на кровати с нюхательной солью, — сказала Хлоя, и в ее глазах внезапно появились озорные огоньки. — Боюсь, Фальстаф вновь огорчил ее.
Джудит потребовала объяснить происхождение этого персонажа, и вскоре попрощалась, все еще смеясь.
— В четверг я устраиваю вечер, — сказала она. — Буду ждать вас обоих… и, конечно, леди Смолвуд.
Тем же вечером, переодеваясь к обеду, Джудит сказала своему мужу:
— Ты прав насчет Харриет, Маркус. Хлоя Грэшем приведет ее в полное недоумение. А вот Себастьяну она очень понравится. Конечно, она удивительно красива, но больше всего в ней привлекает это ее озорство. Она совершенно лишена притворства: думаю, она даже не подозревает, как она прекрасна. Я намерена сделать ее звездой сезона. Как ты полагаешь, мне это удастся?
— А как же может быть иначе, если за дело возьмешься ты. — Маркус взял изумрудное ожерелье у прислуги и сам застегнул его на тонкой и изящной шее жены. — С состоянием в восемьдесят тысяч фунтов, лицом и фигурой, как у Прекрасной Елены Троянской, ей необходимо лишь достойное покровительство.
— Значит, оно у нее будет. Ей понадобится поручительство для посещения Олмака, так что я представлю ее в четверг Салли Джерси. Она такая добродушная, что не станет осуждать необычные манеры Хлои, а вот принцесса Эстаргази могла бы и придраться к ним.
— Мне все-таки непонятно, почему ее опекуном стал Хьюго Латтимер, а не Джаспер Грэшем. Ты заметила что-нибудь особенное в их поведении?
— Только то, что она может вить из него веревки, — сказала Джудит, — хотя он и пытается изображать разгневанного опекуна.
— Занятно.
— Чрезвычайно. Там еще живет некая леди Смолвуд в качестве компаньонки. Кузина его покойной матери.
Маркус кивнул.
— Мать Латтимера была из рода Бошамп. Безупречная родословная. Леди Смолвуд подходит по всем статьям… Хотя, насколько я помню, она не очень умна.
— А когда это имело значение в свете? — спросила Джудит.
Маркус рассмеялся.
— Никогда. И возможно, именно это больше всего устраивает Хьюго и его необычную подопечную.
— Да уж, дом у него действительно необычный.
— Занятно, — вновь сказал Маркус.
— Чрезвычайно, — согласилась Джудит.
Глава 18
Взгляд девушки был устремлен на затененный сводчатый потолок. Она смутно ощущала своей обнаженной грудью тепло, исходившее от пламени свечей. Она лежала на возвышении в центре часовни, и тело ее освещали алтарные свечи.
Над ней навис человек в маске, и, слабо протестуя, она повернула голову в сторону, когда к ее губам кто-то поднес бокал.
— Не глупи, — резко сказал мужчина. Он приподнял ее голову и прижал бокал к ее губам.
Девушка приоткрыла губы и отпила жидкость с сильным запахом. Она снова откинулась на белую подушку. Сознание ее затуманилось, теплая истома разлилась по телу. Она потеряла ощущение времени и не могла бы определить, как долго пролежала обнаженной в полной теней пещере. Она не помнила, сколько раз ее заставляли пить эту резко пахнувшую жидкость. Она только смутно помнила, как перешел из рук в руки мешочек с золотом в домике ее дяди… Это было давно… очень давно. Ее дядя положил деньги в карман, и черная маска увела ее.
Она почувствовала чье-то прикосновение — это было приятное ласковое поглаживание, и услышала свой собственный стон. Несмотря на полусонное состояние, что-то подсказывало ей, что напиток, который ей давали, и вызвал это странное чувство возбуждения. Она не сопротивлялась, когда кто-то раздвинул ее бедра — сейчас она парила в чудном мире затененных фигур и неясных ощущений. Резкая боль, сопровождавшая проникновение в ее тело, была частью прекрасного сна, а ритмичные движения внутри нее, казалось, не имели к ней никакого отношения, но в то же время были ей приятны.
Криспин закрыл глаза от возбуждения, когда овладел бледным телом, неподвижно лежавшим под ним. Глаза присутствовавших были прикованы к нему: они наблюдали за ритуалом его посвящения в мерцающем свете свечей холодного подземелья. Закрыв глаза, он представил, что под ним лежит Хлоя, покорная и уступчивая, и он всласть может насладиться ею.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119