Я слышал, как
в трех километрах от меня, по шоссе, ехал какой-то велосипедист. Я слышал ш
орох велосипедных шин, катящихся по асфальту! Я слышал чмокающие звуки м
инета, доносящиеся из гребаного будуара, и хлюпанье вагины одной из шлюх,
сношающей себя фаллоимитатором и показательно массирующей себе клитор
под похотливым взглядом распаленного Вертько. Я слышал, как рыба играет
в речке. Я слышал, как планеты ворочают свои огромные туши где-то в неподв
ижном Космосе. Мать его, да я слышал все! В это мгновение абсолютного слуха
я был Богом и мог творить миры! И длилось это одно мгновение, а потом все ст
ало как обычно. Необычно было лишь то, что взрыва ДЕЙСТВИТЕЛЬНО НЕ БЫЛО.
Придя в себя и повертев головой для того, чтобы убедиться в окончательно
м провале моего злодейства, я успокоился. «Ну и пусть, Ц думал я. Ц Пусть
так. Зато я не побоялся поднести батарейку к проводам». Вооружившись это
й успокаивающей мыслью, поставив ее в красный угол сознания, я выполз из к
уста. Не став уничтожать следы своего пребывания, ибо я не рассчитывал на
то, что куда-то спрячу канистру (я не предполагал, что она не взорвется), пер
емахнул через забор на соседний, заброшенный участок, хозяин которого бы
л взорван кем-то ранее, в Москве, в Леонтьевском переулке, о чем тогда гово
рили решительно все. Пройдя по дорожке до калитки, я спокойно вышел на дор
огу и пошагал к станции электрички, размышляя, что было бы неплохо поймат
ь такси прямо до дома. Дорога на станцию и дорога к шоссе была одной и той ж
е, и выбор транспорта не мешал моему продвижению прочь от дачи Вертько.
«В конце концов, Ц размышлял я, Ц даже хорошо, что я оставил бомбу вместе
с проводами там, где я ее оставил. Может, испугается хотя бы, сволочь».
Мои спутанные мысли прервал такой оглушительный грохот, что вместо неда
вней способности всеслышания я подумал, что полностью оглох. Взрывная во
лна, а то, что это была именно она, я как-то сразу понял, сшибла меня с ног, обд
ав битым кирпичом. Я вскочил и побежал. Просто испугался и побежал. Вперед
! Я несся, и мне не хватало воздуха. Я боялся оглянуться. Я не думал в тот мом
ент, что кто-то может меня увидеть и заподозрить в том, в чем меня стоило бы
заподозрить. Просто бежал. Но силы иссякли, и скорость бега упала. Вот тогд
а я оглянулся.
На месте каменного трехэтажного дома Вертько не было ничего. Ничего, кро
ме огромного зарева и вырывающихся из него к небу, подобно вулкану, снопо
в искр. Дом был полностью уничтожен. От него вообще ничего не осталось, кро
ме осколков кирпича, искореженных и разбитых бетонных плит перекрытий, и
з которых уродливо торчала арматура, и скрученных в петли труб отопления
.
Но что же произошло? Почему взрыва не последовало сразу, после замыкания,
контактов? Я долго думал, и вот к какому выводу я пришел: очевидно, что искр
а все-таки «проскочила» и воспламенила взрывчатое вещество. Но провода
были пропущены в середину заряда, а набита канистра была очень плотно, да
и закрыта, по совету студента-химика, герметично. Взрывчатка, которая был
а в состоянии гореть без кислорода, сперва медленно разогревала саму себ
я в одном небольшом месте, возле источника возгорания, а потом, когда темп
ература ее горения стала нестерпимо высокой, рванула вся и сразу. Да еще и
газовая колонка «помогла». Разрушения были абсолютными. На месте дома об
разовалась здоровенная воронка. Взрывотехники ФСБ, прибывшие потом на м
есто, квалифицировали мощность заряда в сорок килограммов в тротиловом
эквиваленте! Ай да химик! Ай да фокусник! Много лет спустя я размышлял: кем
же все-таки был на самом деле этот студент? Сперва я думал, что это молодой
Джубадзе, только начинающий набирать вес, а потом решил Ц нет. Это был мой
ангел-хранитель, который знал, что я, мало что понимающий в физике взрыва,
обязательно взлетел бы к звездам вместе с Вертько, останься я сидеть в то
м кусте, всего в сорока метрах от эпицентра. Знал, и поэтому дал мне такой р
ецепт, который спас мою, если честно, то очень дорогую и любимую мною жизнь
.

Born to be a doctor

Мне всегда нелегко после воспоминаний о взорванной мною троице. Но и сла
достно, оттого что я был тогда одновременно и судьей, и палачом. Моим любим
ым героем в творческом небоскребе Агаты Кристи всегда был тот самый хитр
оумный судья из «Десяти негритят». Причина, побудившая меня заняться «уб
ийственным» промыслом? Да хрен ее знает, в чем тут причина. Ревность? Ну да,
конечно. Хотя сейчас, по прошествии двенадцати с половиной лет, эта причи
на кажется мне невероятной. Невероятно, чтобы сейчас я вот так же, очертя г
олову, мог приревновать женщину. Хотя кто знает. Бодливой корове, как гово
рится…
Да и кого ревновать? Ха-ха-ха!!! Мне нелегко говорить это, но не было в моей по
стели шикарных красавиц, блядовитых роскошных гламурок, загорелых блон
динок с бесконечно длинными ногами и грудью, похожей на гору Эльбрус, сму
глых нимфеток Лолит и лакированных манекенщиц, доставленных прямо с мил
анских подиумов. Может, я ЧМО? Нет, в самом деле! Я так живописал себя, что мо
жно, вполне можно подумать, что это рассказ человека ЧМО о человеке ЧМО. Ви
дя на экране телевизора, на концерте, в стоящем рядом на светофоре автомо
биле, в самолете, на пляже, просто на улице красивую, ПО-НАСТОЯЩЕМУ красив
ую женщину, от которой захватывает дух у подавляющего большинства мужчи
н, я всегда отводил глаза. Не для меня созрел этот персик, не мне от него отк
усывать. Попадись мне такая вот женщина, я бы даже не знал, что с ней, собств
енно, делать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19