Лицо у него было омерзительным: какое-то мятое, ка
к грязная простынь в борделе, глазки, прищуренные и злобные, подбородок с
ъехал куда-то в сторону от постоянной гримасы высокомерия и жестокости.
Вот какого перца я приговорил к полету в небо за счет энергии взрыва.
…А он все не приезжал. Собаки уже привыкли ко мне и перестали лаять в сторо
ну куста смородины. В 1992 году охранных систем на приусадебных участках ещ
е не устанавливали, а о собственной охране Вертько как-то не заботился. Он
а сопровождала его, но не постоянно. Считал, видимо, что у него с братвой вс
е поделено и никто на него не рыпнется, никому он не должен. Ну, на то он и ад
ский гад, чтобы нагадить столько и стольким, что просто не мог предвидеть
удара с той стороны, о существовании которой он и не догадывался.
Дом был кирпичным. В лучших традициях новорусской архитектуры. Красный к
ирпич, три этажа, крыша-мансарда и нелепый открытый балкон-терраса. Внизу
у Вертько был устроен каминный зал, где он любил развлекаться со шлюхами
на брошенных возле камина звериных шкурах. Плейбой, блядь. Знал я все это т
ак хорошо потому, что наблюдал за дачей все лето, пробираясь на нее по ноча
м со стороны станции пригородной электрички. Самым трудным делом было вы
брать место расположения бомбы. Подкоп был исключен: слишком велика была
вероятность «запалиться», да и делом это было очень трудоемким, так как з
амаскировать следы закладки «штуки» было бы нереально. Оставалось одно:
действовать с максимальным риском и быстротой, убедившись, что гадина ра
сположилась в каминном зале.
Послышался шум приближающегося мощного автомобиля. Открылись ворота, и
на участок въехал внедорожник «Mercedes» G-500. Эта машина, вероятно, очень хороша,
если ездить в ней на охоту. Или за грибами. Или просто месить грязь на поля
х, но у меня она почему-то ассоциируется с холодильником. Здоровенный кус
ок железа, на огромных лаптях-колесах, с передом, напоминающим свинью. Не
нравится он мне. А вот бизнесмены силового плана этот танк очень уважают.
Ну не эстеты они. Им бы вот домик из красного кирпича «шоб покрепше» и «тач
ило, шоп побольше». Сейчас-то, конечно, эстетствуют: часов накупили дороги
х, домов понастроили по индивидуальным дизайнам, G-500 в «хвост», для охраны,
поставили, а в начале девяностых и пиджачок малиновый, на ливрею лакейск
ую похожий, нормально так котировался. Судя по тому, что за рулем был сам В
ертько, в кабине сидели только две размалеванные проститутки, а водителя
не было Ц у хозяина на душе пели соловьи. Неделя выдалась «рыбной» (я уже
изучил его повадки и настроения), и он намеревался предаться разврату и п
ьянству с двумя продажными гражданками СНГ, а также банным утехам и обжо
рству. В обнимку с проститутками Вертько подошел к крыльцу своего кондов
ого дома, открыл дверь, и вся троица ввалилась внутрь с радостными и похот
ливыми воплями.
В те несколько секунд, что они находились в прихожей и не могли увидеть ме
ня из окна, мне нужно было сделать очень многое. А именно: подтащить канист
ру с коктейлем, приготовленным по рецепту коллеги-химика, к стене дома с т
ой стороны, где располагался каминный зал. Расположив ее точно посредине
границ помещения, размотать провода, растянуть их до своего укрытия и сп
рятаться самому. Все это я проделал на ватных ногах и даже, как мне показал
ось, недостаточно быстро. Тем не менее я успел забраться в ставший родным
куст прежде, чем в будуаре зажегся свет и одновременно с ним заиграла поп
совая песенка тех лет. Сейчас уже не помню, что это была за песня. Я ненавиж
у попсу и блатняки. Все эти «песни про братву и пацанов», трехаккордные ис
поведи уголовников. Я люблю «Metallica». Ну и Валеру Кипелова. На этом мои музыка
льные пристрастия не ограничиваются, но «Ангельскую пыль», особенно то м
есто, где:

«…на краю обрыва песня незем
ная:
Музыка Богов и голоса Богинь,
Ты паришь над миром, но торговец раем
Вынет душу из тебя за героин…» -

я готов слушать в любое время дня и ночи, слушать и подпевать лучшему голо
су российского рока Ц голосу Кипелова. Наверное, в моей голове и в голове
тандема Пушкин Ц Кипелов водятся одни и те же «кто-то».
И вот тут-то мне вновь стало страшно. Так страшно, как никогда еще не было. Я
просто чуть не обоссался от страха. Я вдруг осознал, что, поднеся батарейк
у к проводам, я навсегда внесу свое имя в список самых черных грешников и н
икогда уже не смогу смотреть на мир тем чистым взглядом, что прежде. Терза
ния и страсти кипели во мне. Но вдруг все внутренние голоса, поющие о любви
к ближнему, разом умолкли и в моей голове стал нарастать глухой шум. Он за
полнил собой все вокруг. Небо, и без того темное ночью, почернело какой-то
угольной чернотой, и сделалось так жарко, что я стал задыхаться от раскал
енного воздуха, который, как мне казалось, насильно врывался в мои легкие.
Это продолжалось секунду, и это продолжалось вечность, но и у вечности ес
ть конец. Все вдруг прояснилось. Я словно взглянул на себя другими глазам
и и увидел спокойного, умиротворенного человека, сидящего в кусте смород
ины и задумчиво жующего какую-то былинку.
«Что значит эта жертва по сравнению со всеми жертвами Второй мировой»,
Ц вдруг, неожиданно для себя, произнес я. Достал из нагрудного кармана де
вятивольтовую батарейку «Крона» и коснулся ее контактами оголенных пр
оводов…
Ничего…
Ничего…
Никакого взрыва, никакого шума, никакого разрушения.
Все как было, так и осталось. Лишь мои чувства великолепно обострились на
мгновение, словно мне дали понять, что я все делаю правильно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19