Молодой гвардейский офицер с одним капитанским эполетом и красными лампасами на узких черных панталонах вскинул голову и вмешался в разговор.
— В са-амом деле! — томно просюсюкал он высоким, скучающим тоном. — Потанцевать, что ли?
Томный офицер был строен, но притом высок и крепок. Внезапно схватив одного из своих товарищей за кружевное жабо, он оттолкнул его с пути и двинулся вперед.
Чевиот следил за его приближением, волосы у него на голове зашевелились. Он расправил плечи и перевел дух. Гвардейский офицер, который не собирался менять курс ради кого бы то ни было, врезался прямо в него на полном ходу — и тут же отскочил, словно наткнулся на скалу.
Фредди завопил от восторга. Гвардейский офицер не обрадовался.
— В чем дело? — протянул он тем же скучающим тоном. — Смотрите, куда идете, приятель! Кстати, кто вы такой?
Чевиот не удостоил его ответом.
Маргарет Ренфру, успевшая подняться на один пролет, бросала на Чевиота косые взгляды. Он обратился к ней:
— Будьте добры, мисс Ренфру, покажите дорогу.
— Я с вами разговариваю, приятель! — рявкнул гвардейский офицер, хватая Чевиота за левую руку.
— А я с вами не разговариваю, — ответил Чевиот, выворачиваясь и сбрасывая руку приставалы. — Думаю, в этом нет необходимости.
Длинное лицо капитана Хогбена под черными усиками-перышками и баками сделалось алым, как его мундир. Потом он побледнел, как смерть.
— Господи! — прошептал он, начиная стаскивать перчатку с правой руки. — Господи!
Четверо друзей тут же с хохотом и криками накинулись на него и потащили наверх; капитан брыкался и вырывался.
— Держи себя в руках, Хогбен!
— Ты ведь не вызовешь на дуэль лучшего стрелка в городе? Куда тебе!
— Хогбен, тебя ждет Изабелла! Она сохнет по тебе, гуляка! Клубок подвыпивших друзей ударился о стену рядом с мисс Ренфру; та в ярости отшатнулась. Молодые люди заковыляли дальше, вверх по лестнице. Чевиот поймал на себе долгий злобный взгляд гвардейского офицера; черные волосы его развевались, лицо склонилось над перилами.
— Я тебе это припомню, — пригрозил он.
Молодой человек по имени Фредди, приятельски подмигнув Флоре и Чевиоту, с трудом побрел следом. Фалды фраков молодых людей развевались и хлопали, когда они с радостными возгласами и улюлюканьем гнались за своей жертвой. Миг — и они скрылись из вида.
Маргарет Ренфру дернула плечом.
— Молокососы, — равнодушно проговорила она. — Какие они скучные! Нет, мне подавайте человека постарше и поопытнее!
Теперь она не смотрела на Чевиота. Ее взгляд, загадочный и непостижимый, был направлен куда-то поверх его плеча.
Наконец она развернулась и начала осторожно подниматься по лестнице.
Если Флора и сердилась, то никак не показала своего гнева. Чевиот чувствовал исходящие от нее смущение, неуверенность, даже страх.
— Ты терпеть не можешь добрых советов, — тихо произнесла она. — Но прошу тебя, будь осторожен в одном.
— В чем?
— Умоляю, не ссорься с капитаном Хогбеном.
— Вот как?
— Не дразни его и не шути с ним… Всем известно, что он нечестно играет. Отчего-то мне кажется, что он принесет тебе горе.
— Как ты меня пугаешь!
— Джек!
— Я сказал только: «Как ты меня пугаешь».
Флора стиснула руки в меховой муфте.
— И еще… ты был не слишком-то радушен с бедным Фредди Деббитом.
Чевиот остановился, дойдя почти до верхней ступеньки, и снова приложил ладони ко лбу. Его голос звучал чуточку громче, чем голос Флоры:
— Флора, сколько раз можно просить у тебя прощения? Сегодня я просто не в себе.
— Думаешь, я ничего не заметила? Ведь я только и стараюсь тебе помочь! — Она снова замолчала, смутившись. Казалось, ее мысли унеслись куда-то далеко. — У Фредди, бедняжки, нет ни гроша за душой, хоть он и сын лорда Лоустоффа. Но он обожает тебя; за это я его и люблю. Пусть он обижает леди Корк, когда вышучивает ее и сочиняет о ней небылицы…
— Небылицы? Что за небылицы?
— Да так, фантазии. О ворах — раз уж тебя так беспокоит ее проклятый птичий корм.
— Флора, что такое? Ну-ка рассказывай!
— Фредди уверяет всех, будто какой-то злоумышленник хочет украсть любимого попугая леди Корк, который курит сигары. А еще Фредди говорит, что он бы не стал утруждать себя, взламывая замок ее шкатулки; он просто унес бы ее с собой.
— Вот оно как! — Чевиот прищелкнул пальцами. — Вот, значит, как!
Они дошли до верхней площадки и оказались в просторной, ярко освещенной галерее. Чевиот отвлекся от разговора и принялся с интересом озираться по сторонам.
Галерея была оформлена в китайском стиле, бывшем в моде сорок лет назад; в 1829 же году обстановка выглядела чуточку старомодной. Стенные панели, покрытые черным лаком и расписанные золотыми драконами, сверкали при свете масляных ламп под кружевными шелковыми абажурами на фарфоровых, полых ножках. Лампы стояли на маленьких низких столиках черного тика. В простенках между столиками с обеих сторон располагались резные тиковые стулья.
Оглянувшись, Чевиот увидел, что слева, сзади от него, находятся закрытые двойные двери, выкрашенные яркой оранжевой краской и расписанные золотыми узорами. За ними, очевидно, была бальная зала; оттуда доносились гул голосов и бренчание настраиваемых скрипок.
Все остальные двери здесь были также оранжевые с золотом. Они отчетливо выделялись на фоне черных лакированных стен. Вторые двойные двери находились в противоположном конце галереи. Справа, довольно далеко друг от друга, в галерею выходили еще две одинарные двери, расписанные так же. Тусклый ковер испещрили грязные следы.
— Мистер Чевиот!
Но Чевиот разглядывал птичьи клетки.
— Мистер Чевиот!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82