Он непременно убедит ее в своей искренности.
— Иден, я…
— Жильбер ждет, ваша светлость, — перебила его Иден.
— По поводу свадьбы…
— Долг зовет, — настаивала она. — Вы сами сказали, что чувство долга у вас на первом месте.
— Я еще вернусь, — пообещал Себастьян и, сжав зубы, резко повернулся к двери. Иден всегда успешно удавалось втыкать шпильки в самые больные места.
— Благодарю за предупреждение, ваша светлость.
Себастьян замер и угрюмо оглянулся, Она в ответ улыбнулась этой проклятой жизнерадостной улыбкой, и он совсем помрачнел.
Нет, о свадьбе не может быть и речи, решила Иден, задумчиво глядя ему вслед. По ее мнению, для счастливого брака требовался точный баланс сил. Между мужем и женой необходимы взаимное доверие и уважение. Мужчина, который пытался шантажировать свою будущую жену, никогда не станет уважать ее, никогда не будет видеть в ней ровню. И кроме того, Себастьян никогда не полюбит ее так, как она когда-то любила его. Надо успокоиться и обдумать свое положение. Можно собрать веши и убежать. Можно уйти в монастырь… Это хорошая идея, решила она, тем более что ее и так причисляют к ангелам и святым. Она могла бы заявить, что услышала зов. Кто осмелится возражать против такого? Но что, если… Иден сжала кулаки. Что, если она носит дитя Себастьяна? Тогда она не годится в монахини. Нужно найти другой вариант. Все, что ей требовалось, — это успокоиться и подумать.
Однако это было легче сказать, чем сделать!
— Ну что, ваша светлость, мисс Иден назначила дату свадьбы? — поинтересовался Талли, когда они отъехали на милю от плантации Пембрук.
— Не знаю, — хмуро бросил Себастьян.
— То есть как это?
— Если я не ошибаюсь, — Сейбер с шумом выдохнул воздух, — Иден восприняла мое предложение как объявление войны.
— Войны? — как попугай повторил Талли. — Когда мужчина говорит женщине, что любит ее и хочет на ней жениться, разве это повод для битвы?
— Кто говорил о любви? — мрачно спросил Себастьян.
— Очевидно, не вы.
— Тебе прекрасно известно, что я уже это проходил. И ты знаешь, куда привело меня откровенное изъявление чувств.
— Но леди Пенелопа была птицей совсем другого полета. Мисс Иден не самовлюбленная светская пташка, помешанная на титулах и богатстве.
— Что бы я ей ни сказал, это ничего бы не изменило, — отмахнулся Себастьян. — Она считает, что я обманул и предал ее, и не может этого простить.
— Я так и знал, что от этого задания будут одни неприятности. — Талли громко выругался. — Но мисс Иден, безусловно, понимает, что в данной ситуации брак — единственный разумный выход.
— Иден убеждена, Что всегда есть выбор, независимо от того, как далеко в угол загнали человека, — коротко усмехнулся Себастьян.
— Что вы имеете в виду, ваша светлость?
— То, — Себастьян холодно взглянул на приятеля, — что Иден Пембрук, несмотря на все свои добродетели, самое упрямое и несговорчивое создание из сотворенных Богом. Она отказывается снисходительно отнестись к моему поведению, хотя безоговорочно прощает другим их прегрешения. Она заявляет, что я пробудил в ней самое дурное и, следовательно, не обладаю качествами, которые требуются, чтобы быть ее мужем.
— Раз вы не имеете смелости признаться, что любите ее, то, пожалуй, и не годитесь в мужья, — вставил; Талли.
— Она все равно этому не поверила бы. А для меня любовь однажды уже обернулась большой бедой.
— И из-за того, что больше десяти лет назад вам нанесли рану, вы теперь трусите, боясь поцарапаться, так?
— Я не трус, — огрызнулся Себастьян.
— Нет? Тогда почему вы даже самому себе не можете признаться в очевидном, не говоря уже обо всех остальных?
— По мнению Иден, у меня много лиц, но среди них нет влюбленного. Просто меня к ней влечет, и, по-моему, наш брак мог бы стать удачным.
— Конечно, раз вы так утверждаете, ваша трусливая светлость, — съязвил Талли. — Но по-моему, человек, не понимающий собственного сердца, жалок.
— У тебя извращенный взгляд, — парировал Себастьян.
— Что ж, отлично. Становитесь экс-женихом номер восемь. Во всяком случае, вы окажетесь в большой компании. Возможно, в результате всех неприятностей, которые она пережила в последнее время, мисс Иден избавилась от своих чувств к вам. — Рандолф довольно улыбнулся, когда Себастьян прорычал проклятие. — Полагаю, существуют некоторые желания, которые нельзя удовлетворить, и некоторые женщины, которых нельзя укротить. Как джентльмен, вы, разумеется, были обязаны сделать предложение скомпрометированной леди. Что ж, вы выполнили свой долг. Думаю, ваша светлость, что вы не только встретили свою пару, но и потеряли ее.
— А я думаю, что ты болтаешь о том, в чем абсолютно ничего не смыслишь, — проворчал Себастьян.
— Значит, это относится к нам обоим, ваша светлость, — не сдался Талли.
Себастьян покинул плантацию Пембрук расстроенным и до сих пор не пришел в себя, поэтому он, стиснув зубы, терпел безжалостные издевательства спутника. Тысяча чертей! Талли то убеждал его выполнить обязательства, то в следующую минуту предлагал признать поражение. Иден и Талли, они оба доводили Себастьяна до умопомрачения, а впереди было задание, требовавшее всего его умения и выдержки. Он вовсе не влюблен, убеждал себя Себастьян на протяжении следующей мили, он не попадет снова в эту оскорбительную западню. Признаться в любви — значит, оказаться в чьей-то власти, и упаси Бог, чтобы эта власть сосредоточилась в руках такой волевой, независимой женщины, как Иден Пембрук! Именно из-за покорного подчинения полетели головы ее бывших женихов. Они угождали ей, расточали любезности — и она уходила, оставляя у них на спинах отпечаток своей ножки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95