— Прости. — Размышляя над своим бедственным положением, он, оказывается, изо всех сил прижимал к себе Иден.
— Неприятные мысли, ваша светлость? — Она пристально вгляделась в его помрачневшее лицо.
— Можно у тебя кое-что спросить?
— Что именно?
— Ты действительно… э-э… — Себастьян поперхнулся на слове, которое всегда застревало у него в горле. — Ты?.. — Он выругался про себя, а затем выпалил: — Черт побери, ты избавилась от своей любви ко мне так же, как от потребности в обществе других женихов?
— А как ты сам думаешь, Себастьян?
— Думаю, да. — Он сник, чувствуя, что все его надежды рушатся. — Эти рискованные проделки на лошади только разожгли твой аппетит.
— Ты прав, — усмехнулась Иден. — Более того, наш брак начинает напоминать мне пляшущего на ветру воздушного змея.
— И ты, конечно, парящий под облаками змей, — проворчал Себастьян.
— А ты якорь. Но нет бечевки, связывающей нас, и никакие кольца с драгоценными камнями не могут соединить змея и якорь, правильно?
— Да, полагаю, не могут. — Себастьян был так подавлен, что даже не понял, что попал в ловушку. Он уподобился другим глупцам, которые оказывались втянутыми в дискуссию с этой хитрой женщиной — и проигрывали.
— Бороться с неизбежным — пустая трата времени, правда?
— Возможно, и так. — Тогда признай это, Себастьян, и делу конец.
— Нет, я не согласен расстаться! Черт возьми, Иден, я выполню любое твое желание, кроме этого!
— Но я хочу совсем другого. — Наклонившись над Себастьяном, она потерлась губами о его упрямо сжатый рот.
— Чего же? — Он недоуменно сдвинул брови. — Проклятие, Иден…
Иден одарила его нежнейшим поцелуем, а потом отстранилась, чтобы, как ангел, парящий высоко в небесах, взглянуть на Себастьяна сверху вниз.
— Я хочу, чтобы ты любил меня, Себастьян. Любовь — это бечевка, которая может связать нас вместе навеки. Я люблю тебя и хочу быть уверенной, что и ты любишь меня — со всеми моими дурными привычками, недостатками и причудами.
Себастьян посмотрел в очаровательное, фарфорово-белое личико, обрамленное рамкой светившихся в лунном свете каштановых волос, и его сердце перевернулось в груди. И нужно-то было всего ничего — произнести слова, которые она хотела услышать, и тогда она навечно будет принадлежать ему, верная и преданная. Все, что ему нужно было сделать, это выпустить на волю нежное чувство, томящееся взаперти в его сердце. Рай находился всего в трех словах отсюда…
— Ваша светлость? — тихо окликнул его Талли, приоткрыв дверь и засовывая голову в образовавшуюся щель. — Я ходил взглянуть на вашу жену, как вы просили. Ее нет в спальне. Боюсь, не попыталась ли она снова убежать… — Он запнулся, увидев в лунном свете два силуэта. — Простите, ваша светлость…
— Закрой за собой дверь с той стороны, — велел Себастьян, не отводя глаз от очаровательной миссис Сейбер. — Мы с Иден ведем переговоры.
Талли на цыпочках удалился, закрыв за собой дверь. На губах его играла довольная улыбка.
Наконец-то Иден оказалась там, где ей положено.
Глава 20
— Итак, на чем мы остановились? — Себастьян погладил стройное бедро Иден.
— Мы ждем, когда ты наконец признаешься мне в любви, — шепнула Иден, замирая от его ласки.
— Но тогда я вынужден буду нарушить торжественный обет, данный мной одиннадцать лет назад? — прошептал он куда-то в шею Иден.
— Если бы тогда выбрал верную и любящую женщину, тебе не пришлось бы давать этот обет.
— Я же не знал, что встречу ее в будущем.
— Именно поэтому на моем счету семь расторгнутых помолвок, — улыбнулась Иден, — Никогда не было ни огня, ни искры, ни…
— Ни бечевки у воздушного змея?
— Ни бечевки, — подтвердила она. — Себастьян, я все еще жду…
— Признаюсь, я не знал, что такое любовь, пока не встретил тебя.
— Неудивительно, что Вашингтон поручил тебе разведывательную деятельность, — фыркнула Иден, покачав головой. — Вытащить из тебя несколько слов труднее, чем достать жемчужину из ее раковины. Говори, пока я не потеряла терпение!
— Ты? Святая? — поддразнил ее Себастьян.
— Нет, ты невыносим! — Иден с силой шлепнула его по здоровому плечу. — И зачем только я трачу столько времени? Лучше я…
— Я люблю тебя… — Себастьяну показалось, что слова сами вырвались из его сердца. За эти годы он так замкнулся в себе, что выражение вслух каких-либо чувств воспринимал как что-то неприличное. Поэтому-то и Иден так упорно боролась за то, чтобы сохранить в тайне свои мрачные воспоминания — со старыми привычками трудно расставаться.
— О, Себастьян, я горжусь тобой! — Закинув руки ему на шею, Иден крепко обняла мужа и заглянула в его глаза: в серебристо-серых озерах плескались безграничные любовь и нежность.
— О-о-о!
— Позволь мне облегчить твою боль… — Она разжала объятия, и Себастьян, затаив дыхание, почувствовал, как рука Иден скользнула вниз, пробралась через путаницу волос на его груди и замерла на гордой возвышенности, доказывавшей, что он настоящий мужчина. Пальцы Иден поглаживали пульсирующую плоть, а ее губы покрывали поцелуями его грудь и плечи. Себастьян принимал ее ласки, и его дыхание становилось все более прерывистым. — Ну, так что это была за чушь по поводу неспособности выполнять супружеские обязанности? — дразнила его Иден.
— Мадам, вы совершенно распустились, — сжав зубы, хмыкнул Себастьян.
— Подожди еще, увидишь, какой я буду завтра, — прошептала Иден, путешествуя губами по его груди.
Огонь разливался по телу Себастьяна, и вот ему уже кажется, что его сжигают заживо. Ласки, поцелуи, нежные, как дуновение ветерка, прикосновения… Голова его шла кругами грозила вот-вот и вовсе покинуть своего владельца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95