Только после двух часов я пошел в гараж за машиной и там получил еще одну неприятность, когда обнаружил, что мытье и полировка машины были выполнены очень небрежно.
В деловой части города на Центральной улице я поставил машину на треугольнике, вошел в здание управления полиции и поднялся на лифте. Я прошел по коридору, как будто он принадлежал мне, вошел в приемную кабинета Кремера так же самоуверенно, как входят они, и сказал большому неуклюжему человеку, сидящему за письменным столом:
– Скажите инспектору, Гудвин из конторы Ниро Вулфа.
Я постоял минут десять, а затем кивком головы меня пригласили войти. У меня была надежда, что Кремер вышел, и я буду иметь дело с Берком, не потому что я был по природе застенчив, а потому что я знал, что для всех заинтересованных лиц было бы лучше, чтобы у Кремера было больше времени поостыть, прежде чем возобновить контакт с нами. Но он был там за своим столом, когда я вошел, и, к моему изумлению, он встал и не укусил меня за ухо. Он только слегка зарычал: что если вам когда-нибудь понадобится массаж, вам следует пригласить Смоуки сделать его для вас. Смоуки – это маленький парень с изуродованной ногой, который полирует перила на лестнице у входа.
Я сказал:
– Я думаю, мне лучше сесть.
– Думаю, что да. Валяй. Уступить тебе мое кресло?
– Нет, благодарю.
– Что тебе нужно?
Я задумчиво покачал головой.
– Черт побери, инспектор, вам трудно угодить. Мы стараемся изо всех сил помочь вам найти красную коробку, а вас это возмущает. Мы ловим опасного типа, пытающегося незаконно проникнуть в дом, и передаем его вам, а вы негодуете. Если мы разгадаем этот случай и презентуем это вам, вы будете обвинять нас в соучастии… Вы, может, помните, как в том деле с бандой Хлыста…
– Да, конечно, я знаю. Мы ценим прошлые услуги, – но я занят. Что тебе нужно?
– Ну… Я представляю душеприказчика по имуществу Мак-Нэра. Я пришел пригласить мистера Геберта присутствовать на похоронной службе в Белфордской Мемориальной часовне в девять часов сегодня вечером. Если бы вы были столь любезны направить меня в его комнату.
Кремер бросил на меня сердитый взгляд. Затем, сделав глубокий вздох, полез в карман за сигарой, откусил конец, зажег ее и коротко спросил:
– Что у вас есть на Геберта?
– Ничего. Не обвиняем даже в проезде да красный свет. Совсем ничего.
– Вы пришли сюда повидать его? Что хочет Вулф, чтобы вы спросили его?
– Ничего. Так же как Тамани, мой судья. Вулф говорит, он просто цепляется за возможность существования или что-то в этом роде, и он не хотел бы впускать его в дом.
– Тогда что, черт возьми, вы от него хотели?
– Ничего. Я просто держу данное слово. Я обещал кое-кому, что я приеду сюда и спрошу, как он себя чувствует и каковы его виды на будущее. Поэтому помогите мне, это честно.
– Может быть, я и поверю. Ты хочешь на него взглянуть?
– Не особенно. Но не откажусь.
– Хорошо. – Он нажал на одну из кнопок. – На самом деле, я хотел, чтобы ты пришел. Этот случай открыт и закрыт, открыт для газет и закрыт для меня. Если вам интересно знать что-либо, и Геберт, по вашему мнению, мог бы удовлетворить ваше любопытство, валяйте и занимайтесь им в свое удовольствие. Над ним работают с семи часов утра. Уже восемь часов прошло, а они не могут даже привести его в бешенство.
Вошел сержант. Кремер сказал ему:
– Это Гудвин. Сведите его вниз в комнату номер пять, и пусть Стерджис разрешит помогать ему, если он захочет. – Он обратился ко мне. – Зайди опять, прежде чем уехать. Мне может понадобиться что-нибудь спросить у тебя.
– Хорошо. Я подумаю, что смогу сказать вам.
Ми спустились с сержантом в подвал. Он подошел к парню, сидящему на стуле и вытирающему шею носовым платком, сказал ему что-то тихо и снова вышел.
Это была среднего размера комната, почти голая. Вдоль одной стены стояло несколько простых деревянных стульев. Стул побольше с подлокотниками стоял почти в середине комнаты, и на нем сидел Перрен Геберт, его лицо освещал яркий свет от напольной лампы с большим рефлектором. Ближе к нему впереди был жилистый человек без пиджака с маленькими ушами-листьями и короткой стрижкой. Тот парень на стуле, с которым говорил сержант, тоже был без пиджака, как и Геберт.
Когда я подошел достаточно близко к свету, так что Геберт смог увидеть меня и узнать, он попытался подняться и сказал странным хриплым голосом:
– Гудвин! Ах, Гудвин!
Жилистый парень протянул руку и здорово влепил ему по левой стороне шеи, затем другой рукой по правому уху.
Геберт задрожал и откинулся назад.
– Сиди там, слышишь? – сказал парень заунывно.
Другой фараон, все еще с носовым платком в руке, встал и подошел ко мне.
– Гудвин? Мое имя Стерджис. Вы от кого, из отдела Базди?
Я отрицательно покачал головой.
– Частное агентство. Мы занимаемся этим случаем и предполагается, что мы приближаемся к цели.
– О! Частное, ха? Ну… инспектор послал вас сюда. Вы хотите поработать?
– Нет, не сию минуту. Вы, джентльмены, продолжайте, я сначала послушаю и посмотрю, смогу ли что-нибудь придумать.
Я шагнул поближе к Геберту и оглядел его. Лицо его побагровело и покрылось какими-то пятнами. Но я не смог разглядеть каких-либо следов настоящих побоев. Он был без галстука, и его рубашка была разорвана на плече на ней были следы уже высохшего пота. Его глаза были налиты кровью оттого, что он смотрел на этот сильный свет и, вероятно, оттого, что его били каждый раз, когда он закрывал их…
Я спросил его:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74