Вытащил...
...Есть!
Нашел. Теперь Карл вернется домой. Только надо сначала как следует организовать обмен. Джек встряхнул головой. Раковина за человека... необычная сделка.
Семели велела встать у отцовского дома и объявить о находке. Ничего себе. Обещала услышать — возможно, услышит. Кончились времена Фомы неверующего. Все возможно.
— Хорошо, — вслух сказал он, совершая над собой усилие и чувствуя себя идиотом. — Я нашел раковину. Слышишь? Нашел. Давай меняться.
Дальше что? Наверно, надо ждать ответа.
Засовывая в карман раковину и оглядываясь, Джек увидел отца, изумленно смотревшего на него через жалюзи задней веранды. На лице его было такое же озадаченное выражение, как в момент распаковки мягких игрушек от Эйба.
Должно быть, считает сына наркоманом.
— Привет, пап.
— С тобой все в порядке, Джек?
Нет, мысленно признался он. Со мной все не в порядке. Хочется, чтобы когда-нибудь было иначе, но в данный момент...
— Абсолютно.
Отец открыл дверь веранды:
— Сюда иди. Тут ближе.
Джек шагнул к веранде, вновь вспомнив, что сумку собирала Аня. Может быть, знала о раковине?..
Оглянулся на дом, перед которым в шезлонге лежала она.
— Через минуту приду. Поздороваюсь с Аней.
Как только ступил на лужайку, навстречу выбежал Ирвинг, приветственно виляя хвостом, повел его к хозяйке, но он притормозил, видя, что она до пояса голая.
Аня лежала лицом вниз на полотенце в шезлонге в одних зеленовато-желтых бермудских шортах, поджаривая обнаженную спину на дневном солнце. Джек было собрался повернуть назад, но заметил красные пятна на коже, шагнул еще ближе...
...и закусил нижнюю губу. Что-то вроде ожогов... кожа между ними исполосована злобными красными рубцами, будто кто-то прижигал спину сигаретой и хлестал тонким крепким кнутом.
Невозможно уйти. Он стоял и смотрел в благоговейном страхе.
— Карта моих страданий, — проговорила Аня, не глядя на него. — Видишь, что он со мной сделал?
— Кто?
— Противник. Тот Самый.
Ах, Тот Самый... настоящее имя которого ему знать не положено.
— Каким образом? И почему?
— Я объясняла тебе почему. Потому, что стою у него на пути. Каким образом? У него много способов, и все они написаны у меня на спине.
— Но откуда ожоги, рубцы?
— Просто появились, и все. Отмечают его старания уничтожить меня.
Джек затряс головой, чтоб ее прояснить.
— Ничего не пойму. Что он делает, чтобы вас уничтожить?
— Помоги с полотенцем, — велела она. — Завяжи сзади концы.
Он выполнил просьбу, и Аня, прикрытая полотенцем, села.
— Расскажите, пожалуйста.
Она помотала седой головой:
— У тебя своих забот полно. Есть о чем беспокоиться. Кроме того, чем ты можешь помочь? Ничем. Я сама должна справиться.
— Давайте попробуем.
Ему нравится старая леди. Хочется как-нибудь облегчить ее тяготы.
— Все в порядке, Джек. На солнце становится лучше. Лучи не исцеляют, но боль облегчают. — Аня поднялась. — Пойду прилягу.
— Как себя чувствуете?
— Лучше, чем утром, а к вечеру будет совсем хорошо.
— Зайдете выпить попозже? На этот раз у нас.
— Не сегодня, — покачала она головой. — Завтра обязательно.
Джек проследил, как Аня с Ирвингом входит в дом, полный листвы, потом с чувством горечи, злобы, бессилия повернул назад.
9
Посидели с отцом, мусоля вопросы об игрушках и раковине, пока тот не стал клевать носом в шезлонге. Соснуть после еды — величайшее удовольствие в жизни, но сегодня этого себе позволить нельзя. Надо ждать весточки от Семели.
Впрочем, это не единственный пункт в нынешней повестке дня.
Джек зашел в отцовскую комнату, набрал номер офиса Рамсея Уэлдона. Услышал от секретарши, что мистер Уэлдон говорит по другому телефону. Не желаете ли передать что-нибудь?
— Нет. Когда можно перезвонить?
— Ну, приблизительно через полчасика.
Он поблагодарил, положил трубку, направился к машине. Купленная недавно липкая лента лежала на переднем сиденье в белой прозрачной пластиковой упаковке с логотипом хозяйственного магазина. Джек взял ее, сумку и прочее. Захлопывая дверцу, увидел на полу у пассажирского сиденья конверт, поднял, заглянул.
Пятьсот долларов Карла.
Садовник так ему верит, что оставил в машине конверт на хранение. Верит также, что он вернет его домой.
— Я нашел твою чертову раковину, — снова вслух сказал Джек. — Готов меняться.
Посмотрел на часы — больше ждать невозможно — и направился к административному зданию.
На сей раз можно идти открыто, здороваясь с прохожими, не ныряя всякий раз в кусты. У стоянки сердце екнуло — «краун-империала» Уэлдона не видно, — потом отпустило. На отведенном ему месте стоял «де-сото» 1957 года. Неплохие у этого типа машины.
Джек подошел к автомобилю. Четырехдверный, с гладким бирюзовым корпусом, белым верхом и боками, большими хромированными бамперами, колесами с белыми ободками и торчащими клиновидными килевыми ребрами с тремя вертикально расположенными красными подфарниками, которые придавали машине вид космического корабля. Внутри бирюзово-белая обивка, зеркало заднего обзора встроено в панель управления...
Что стряслось с Детройтом или, если на то пошло, с Германией и Японией? Почему они, черт возьми, больше не выпускают такие машины?
Он целую вечность торчал у «де-сото», разглядывая под разными углами, пока не появился Уэлдон, сегодня в светло-бежевом, почти белом шелковом костюме.
— Еще один красавец, мистер Уэлдон.
— Сын Тома, верно? — усмехнулся тот. — Джек.
— Хорошая у вас память.
— А вы отлично разбираетесь в автомобилях. Как ваш отец?
— Превосходно. Вчера домой вернулся.
Щека директора дернулась.
— Правда? А я и не знал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101