Ну да ты, по-моему, девочка разумная. Ты же понимаешь, что у всех мужчин бывают легкие увлечения на стороне. Никто не осуждает их за это, если дело не заходит слишком далеко.
– А что значит «слишком далеко»? – спросила Клеона, почти не рассчитывая на ответ.
– «Слишком далеко» – это когда заходит речь о женитьбе, – сказала герцогиня, поднимаясь на ноги. Голос ее стал почти таким же скрипучим, как у попугая. – Женитьбе на женщине не своего круга, низкого происхождения, которой следует помнить свое место.
Она приложила руку ко лбу.
– Голова болит. Пора пойти отдохнуть, – сказала она. – Позже мы поедем по магазинам, а сейчас я отправляюсь к себе.
Герцогиня прошествовала из комнаты с высоко поднятой головой, но Клеона знала, чего это ей стоило. Внезапно она рассердилась на герцога за то, что он так расстроил старую даму. Она слишком стара для сильных переживаний.
– Он отвратителен! – громким шепотом сказала девушка.
Она припомнила приятный голос, обаятельную улыбку и мимолетное выражение, появившееся в его глазах, когда он увидел, как она входит в комнату перед ленчем. Твердо решив не думать о нем, Клеона взяла со стола книгу и села в кресло. Но едва она успела прочитать страницу, как дверь распахнулась и дворецкий объявил:
– Ваша светлость, прибыл граф Пьер д'Эскур.
Клеона встала.
– Ее светлость удалилась к себе, – сказала она.
– Надеюсь, это не означает, что вы отошлете меня прочь, – раздался голос с иностранным акцентом, и граф Пьер д'Эскур вошел в комнату.
Он был хорош собою на французский манер – темноволосый, смуглолицый, с глазами, прикрытыми тяжелыми веками. Поднося руку Клеоны к губам, граф сказал:
– На самом деле я приехал, чтобы увидеть вас и попросить прощения за наше поведение прошлой ночью.
– Мне нечего прощать, – машинально ответила Клеона.
– Хотелось бы поверить, – произнес он. – Я всю ночь лежал без сна и вспоминал, каким презрительным взглядом вы окинули нас, когда мы подъезжали к дому, возвращала, от игорного стола. Не такой должна была быть ваша первая встреча с Лондоном.
– Я слишком устала в дороге, чтобы что-либо замечать, – сказала Клеона.
Сообразив, что граф все еще удерживает ее руку, она попыталась высвободить ее.
– Вы столь же добры, сколь и прекрасны, – пробормотал он и вновь поцеловал ей пальцы.
Внезапно у нее возникло странное ощущение: будто она играет в какой-то пьесе, а эта сцена заранее сочинялась и репетировалась и была такой же надуманной и не естественной, как плохое театральное представление.
– Да, вы прекрасны! – повторил граф, и Клеона почувствовала, как по ее телу пробежала легкая дрожь.
Глава 4
– Dites moi, почему до сих пор вы ни разу не осчастливили Лондон своим приездом? – с доверительным видом спросил граф, усаживаясь, как отметила Клеона, рядом с ней на диван, а не на стул с высокой спинкой, на который она ему указала.
– Я живу в Йоркшире, – нерешительно ответила она. – Бабушка пригласила меня приехать в Лондон, и я, конечно, подчинилась.
– Naturellement, – одобрил граф. – Но вы, свободный человек, а не рабыня, и у меня такое чувство, что обыкновенно вы не делаете того, чего не хотите.
При этом он пристально посмотрел ей в глаза, и Клеона с трудом заставила себя отвернуться.
– Не будем говорить обо мне, – проговорила она. – Расскажите мне о себе, это гораздо интереснее.
– Зачем утомлять такую юную и жизнерадостную особу, как вы, столь печальной histoire? – тихо спросил граф. – Неужели вы и впрямь хотите услышать, как отправили на гильотину моих родных, конфисковали мои земли, разграбили и сожгли мой дом? Я бежал в Англию в чем был, радуясь тому, что остался в живых.
«Он говорит как-то уж слишком гладко, – подумала Клеона, – словно снова и снова повторяет одни и те же слова». Тем не менее, в ней шевельнулась жалость к этому человеку. Она догадывалась, что в беззаботном и веселом обществе, в котором вращался граф, мало кто проявлял интерес и сочувствие к его невзгодам.
– Сейчас вы вовсе не выглядите бедным, – мягко заметила она.
Граф улыбнулся.
– Неужели я должен говорить вам, что использовал собственную голову? – спросил он. – К тому же мне повезло с друзьями. Теперь я могу вернуться домой и спасти то, что еще осталось. У меня есть основания надеяться, что о моих делах хлопочут перед самим Бонапартом.
– Тогда вам действительно повезло, – заключила Клеона.
– Не настолько, насколько мне бы того хотелось, – сказал он вполголоса. Глаза его говорили красноречивее слов.
Клеона встала.
– Пожалуй, мне следует справиться, не нужна ли я ее светлости, – проговорила она.
– Helas! Мои слова чем-то обидели вас? – быстро спросил граф.
– Нет, конечно нет, – ответила она. – Просто…
Он взял ее за руку и вновь усадил на диван.
– Просто вы испугались, – сказал он. – Le suis fou… На мгновение я позабыл о том, как вы молоды и простодушны. Вы такая прелестная, такая желанная, что это… как сказать по-вашему, ударило мне в голову. Мои чувства передались вам. Вы такая sympatique, так все понимаете!
Клеона высвободила руку.
– Граф, вы слишком далеко заходите, – запинаясь, проговорила она. – Да, я смущена и, может быть, немножко… испугана.
Он засмеялся. Это был мягкий, ласкающий смех.
– Вы очаровательны, – сказал он. – Вы не возражаете против того, что я говорю? Ибо я буду говорить это и дальше! Никогда не встречал я существа столь очаровательного но всех отношениях. Вы пленили меня! С первой минуты, как я увидел вас…
– Нет, нет, это неправда, – вмешалась Клеона, перебивая его страстную речь. – Когда вы увидели меня впервые, я была грязной, усталой, растрепанной, и вы наверняка подумали:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62