— Вы действительно так беспокоитесь обо мне? — саркастически спросила Орисса. — Так вот — у меня нет никакого желания сопровождать вас, майор Мередит. Я уверена, было бы гораздо проще остаться и драться.Если она хотела досадить ему, она этого добилась.— Могу с чистой совестью заверить вас, леди Орисса, — ледяным тоном процедил он, — что я гораздо охотнее предпочел бы остаться здесь, чтобы драться, и вы глубоко заблуждаетесь, воображая, что я горю желанием обременять себя плаксивой женщиной.Получи она пощечину, Орисса не пришла бы в большую ярость.Она набрала полную грудь воздуха, чтобы гневно отчитать его, но тут в комнату вошел ее дядя.— Вам нужно спешить, — встревоженно сказал он. — Чем дальше вы окажетесь от форта к рассвету, тем в большей безопасности будете.— Я прекрасно знаю это, сэр, — ответил майор Мередит. — Так убедите вашу племянницу переодеться в ту одежду, которую я достал для нее.— Конечно, — согласился полковник Гобарт. — Поторопись, Орисса, мы будем ждать снаружи.Сказав это, он тут же вышел из кабинета, за ним последовал и майор Мередит.Покорившись неизбежному, Орисса выскользнула из своего сари и, преодолевая отвращение, надела на себя мешковатую одежду мусульман. Она едва успела привести себя в пристойный вид, когда майор постучал в дверь и, не удосужившись дождаться ответа, вошел.Орисса перехватила его взгляд, скользнувший по ее голым ногам, и вспыхнула.Между тем Мередит молча встал перед ней на колени и помог надеть на ноги пару прочных туфель, затем, ни слова не говоря, стал обматывать ее ноги полосками грубой шерстяной ткани, как это принято делать у жителей холмов во время холодов, наконец он крест-накрест закрепил обмотки крепкими хлопковыми веревками, чтобы тряпки не сваливались с ног.Полковник вошел в кабинет, как раз когда майор закончил свою работу.— Очень предусмотрительно, теперь она не замерзнет, — одобрительно заметил он.Меняя вечернее платье на сари, Орисса так торопилась, что не распустила волосы, и теперь майор, взяв длинную полосу линялой, но когда-то розовой ткани, умело накрутил из нее тюрбан прямо на голове девушки.Не успел майор покончить с тюрбаном, как полковник принес со стола блюдце с какой-то бледно-коричневой жидкостью.— Нам придется подкрасить вашу кожу, леди Орисса, — объяснил майор Мередит. — Но не волнуйтесь, только слегка: многие патаны светлокожи.Это были его первые слова, обращенные к ней после недавнего столкновения, и она расслышала в его голосе отзвуки былого гнева.— Она смывается? — спросил вместо Ориссы полковник.— Мылом — очень легко, — кратко ответил майор Мередит, — но дождь ей не повредит.Он взял губку и приказал:— Закройте глаза, леди.Орисса почувствовала прикосновение мокрой губки к своему лицу, потом к шее, ощутила, как он берет ее руки одну за другой и обтирает их. Мередит старательно трудился, пока кожа девушки не приобрела мягкий золотисто-коричневый цвет.— Пойду переоденусь в свое, сэр, — сообщил он полковнику Гобарту и вышел из комнаты.Дядя взял со стола небольшой бокал вина и протянул его Ориссе.— Это придаст тебе силы в твоем путешествии, дорогая моя, — сказал он, — и знай, я очень горжусь тобой.Орисса почувствовала, как навернувшиеся на глаза слезы застилают ей взор.— Ас вами, дядя Генри, ничего не случится? — спросила она. — Об этом мы будем молить Бога, — ответил полковник Гобарт, — и поверь, если кому и под силу спасти нас, то только майору Мередиту. Я безгранично доверяю ему.Орисса тихо вздохнула.Она не стала говорить дяде, до чего же она сейчас ненавидела майора.Полковник настойчиво вложил бокал в ее руку и сказал:— Я очень хочу, чтобы ты выпила это, а также это.Тут она увидела, что он протягивает ей четыре маленькие белые пилюли.— Что это? — спросила она.— Лекарство, — ответил полковник, — две противомалярийные и две противодизентерийные.Щеки Ориссы вспыхнули.Но она понимала, как затруднительна может оказаться в их путешествии любая болезнь. Она взяла у него все четыре пилюли.— Запей их вином, — посоветовал он. — Оно поможет им раствориться.Она послушно положила пилюли на язык и, решив, что вкус у них не очень-то приятный, осушила весь бокал.Вкус вина, когда она пила его, тоже показался ей весьма странным, такого за обедом не подавали.— Дядя Генри… — пролепетала она, почувствовав внезапное головокружение и необычное оцепенение.Голову словно пронзило раскаленной спицей — ощущение было таким сильным, что она даже думать могла с трудом… мысль, едва возникая, таяла…Она уплывала… уплывала все дальше… она отчаянно боролась с бессилием, так ужасавшим ее… но тело не подчинялось… оно становилось каким-то неживым… наконец сознание и вовсе отключилось… Глава 8 Орисса проснулась с жесточайшей головной болью, веки были тяжелыми, казалось, на глаза кто-то положил огромные булыжники.Во рту пересохло. Глубокий неприятный сон продолжал волнами, подобно морскому прибою накатывать на нее.Орисса застонала, и чей-то голос приказал:— Выпейте это.Она хотела было отказаться, ускользнуть в забытье, где она не будет чувствовать эту ужасную головную боль… и тут обнаружила, что уже отпивает прохладную, освежающую рот воду.— Еще немного, — вновь раздался голос. Теперь она вспомнила, чей это голос, и с усилием постаралась приподнять тяжелые веки.Ей с трудом удалось открыть глаза, и… она в ужасе закричала.— Все хорошо, — успокаивал майор Мередит. Орисса едва могла поверить, что длинноволосое и странно раскрашенное лицо принадлежит и вправду ему, но этот голос — его невозможно спутать ни с каким другим.Он снова заставил ее пить, вливая воду из чашки ей в рот до тех пор, пока головная боль не отступила и девушка не смогла пробормотать:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55