Они смотрели друг другу в глаза и почему-то не могли отвести взгляд. Гардения чувствовала на своей коже тепло руки лорда Харткорта и сознавала, что ей ужасно приятно ощущать его прикосновение. Ее охватила непонятная дрожь, к лицу прилила кровь…
— Ах вот вы где! — послышалось со стороны двери.
Гардения и лорд Харткорт вздрогнули.
Бертрам Каннингхэм шагнул на балкон.
— А я вас повсюду ищу. Никак не могу понять, куда вы исчезли.
— В гостиной слишком душно, — ответил лорд Харткорт, убирая руку с подбородка Гардении и поворачиваясь к кузену. — Особенно невыносимо, когда танцуешь.
— А я не замечаю духоты, если мне весело, — сказал Бертрам Каннингхэм. — Потанцуете со мной, мисс Уидон? Жаль упускать момент, ведь такая чудесная музыка звучит в доме ее светлости не часто.
— С удовольствием потанцую с вами, — ответила Гардения. — Только думаю, что оставлять лорда Харткорта одного с моей стороны невежливо.
Бертрам рассмеялся.
— О нем не беспокойтесь. Он быстро найдет себе компанию, если решит задержаться здесь. В последнем я сильно сомневаюсь.
Лорд Харткорт прищурил взгляд.
— Ты целый день умолял меня пойти с тобой на эту вечеринку, Берти. Не пытайся же теперь избавиться от моего присутствия. То, что ты добрался наконец до мисс Уидон, вовсе не означает, что я должен испариться.
— Может, мы не пойдем танцевать? — предложила Гардения, желая разрядить возникшее между братьями напряжение. — Постоим втроем здесь, на балконе, и побеседуем. Тут свежо и приятно. А в гостиной слишком людно и шумно. Там я чувствую себя неловко.
— Слишком шумно? — Бертрам прищелкнул языком. — Но здесь это обычное явление. Настоящее веселье еще и не начиналось. Кстати, приехал Андрэ де Гренэль. Уже подшофе.
— Подшофе? — переспросила Гардения. — А что это значит?
Она смотрела на лорда Харткорта, но ответил Бертрам Каннингхэм:
— «Подшофе» означает в подпитии, во хмелю, в состоянии опьянения. Вообще-то французы прекрасно держатся после рюмки-другой спиртного, Андрэ же начинает буянить.
— Надеюсь, он не сломает тетину мебель, — сказала Гардения встревоженно. — Вчера утром я видела в этом зале разбитую статуэтку из дрезденского фарфора. Наверное, она стоила очень дорого. Хотя от тети я не слышала ни слова сожаления.
— Наверное, ей не жаль этот фарфор, — предположил Бертрам.
— Любому человеку дорог его собственный дом, — возразила Гардения. — Если бы мои вещи били и ломали, мне было бы очень больно. Не понимаю, как можно прийти к кому-то в гости и, злоупотребляя гостеприимством хозяйки, вести себя так недостойно. В Англии подобное недопустимо.
— Почему же, и в Англии разное случается. — Бертрам заулыбался. — Помнишь, Вейн, ту пирушку, устроенную Кавендишами? Веселились тогда от души. Правда, Роза была в ярости, а наутро предъявила каждому из гостей счет в двадцать фунтов.
— Кто такая Роза? — спросила Гардения.
— Роза Льюис, известная всем личность, — ответил Бертрам. — Владелица отеля, что на Джермин-стрит.
— Но это совсем другое дело! — воскликнула Гардения. — Навести разгром в отеле — для кого-то это, может, и допустимо, но перевернуть вверх дном чей-то личный дом!..
Последовало напряженное молчание.
Нарушил тишину взрыв хохота Бертрама.
— Вы само очарование! — выдавил он из себя, продолжая смеяться. — Андрэ был прав: скоро о вас заговорит весь Париж.
Лорд Харткорт кашлянул.
— По-моему, мисс Уидон права. Никому не следует забывать о том, что этот дом — частная собственность герцогини.
Бертрам бросил в сторону кузена удивленный взгляд и собрался что-то сказать, но, по-видимому, передумал.
В этот момент на балкон вышел Андрэ де Гренэль.
— Каннингхэм! Вот где ты прячешься! — проорал он. — Мне сказали, что ты здесь, но я нигде тебя не увидел. Потом вспомнил о страстной любви англичан к свежему воздуху и сразу сообразил, что ты на балконе.
— Правильно, — пробормотал Бертрам несколько растерянно.
Но граф не слушал его. Заметив Гардению, он устремился прямо к ней.
— А! Маленькая монашка! Я сразу понял, что, когда увижу вас в следующий раз, вы будете в чем-нибудь блестящем! Правда, я ожидал, что фасон вашего платья будет несколько другим. — Он взял руку Гардении и поцеловал.
— Послушайте, граф, — жестко произнес лорд Харткорт. — Мисс Уидон — племянница графини де Мабийон. Она приехала из Англии и будет жить вместе с тетей. В тот вечер, когда мы увидели ее в этом доме впервые, вы повели себя непростительно грубо. Мне кажется, вам следует перед ней извиниться.
— Племянница герцогини де Мабийон? — От изумления граф приоткрыл рот. Он был изрядно пьян, но его мозг еще работал исправно. — Это правда?
— Правда, — ответил лорд Харткорт.
— В таком случае примите мои искренние извинения, — сказал граф, повернувшись к Гардении. — Но признаюсь честно: я сожалею, что в тот вечер мне так и не удалось вас поцеловать.
Он еще раз поднес ее руку к губам, но она порывисто отдернула ее.
— Пойдемте потанцуем, мисс Уидон! — предложил Бертрам.
Гардения обрадовалась возможности исчезнуть с балкона.
Они вернулись в гостиную и закружили по полу под волшебные звуки скрипок. Бертрам Каннингхэм танцевал лучше кузена, но Гардении хотелось, чтобы вместо него с ней рядом находился именно лорд Харткорт. Наверное, потому, что с ним танцевать было легче. Он двигался медленнее, возможно, делал это специально, чтобы она не чувствовала себя скованно.
— О, как я счастлив! — прошептал Бертрам на ухо Гардении. — Я мечтал о танце с вами. Что вы скажете, если я предложу вам улизнуть отсюда на часок-другой? Поедем в «Максим», поразвлечемся там.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73