Впрочем, комнатушка оказалась вполне уютной, и, как вспомнил герцог, в детстве он любил ее больше остальных за необычную округлую форму.Посреди комнаты стояла большая кровать под балдахином. Герцог осторожно опустил Джиованну на подушки, и первый луч солнца, скользнувший в окно, позволил ему рассмотреть незнакомку при свете дня.Волосы у девушки были не серебристыми, как ему показалось ночью при луне, а бледно-золотыми, словно солнечные лучи. Лицо выглядело еще тоньше, чем прежде, — впалые щеки и совсем исхудавшая от голода шея.Герцог наклонился снять с нее обувь, однако обнаружил, что одна тапочка пропала. Не обратив особого внимания на Потерю, он снял оставшийся и укрыл девушку одеялом. В эту минуту вошел Росс, уже успевший распорядиться на кухне. Камердинер нес стакан.— Я сделал гоголь-моголь, ваша светлость, — сказал он, — и добавил капельку бренди.Герцог приподнял Джиованну, обняв ее за плечи, и, когда девушка открыла глаза, принялся кормить с ложечки, приговаривая:— Ну-ка, попробуйте.Девушка послушалась, словно ребенок.Она проглотила несколько ложек и слабо шевельнула рукой, давая понять, что больше не хочет.— Вам придется постараться и съесть все, — твердо заявил герцог. — Вы совсем истощены, а это придаст вам сил.— Я… прошу прощения, — чуть слышно произнесла Джиованна, и герцог решил, что она извиняется за то, что потеряла сознание.Когда герцог заставил ее поесть еще немного гоголь-моголя, ему показалось, что лицо девушки чуть порозовело, но, быть может, на него проста упал солнечный луч.Теперь Джиованна спросила:— Я… в вашем замке?— Да, я привез вас сюда, — ответил герцог. — Обещаю вам, что вы будете в безопасности. Никто не узнает о том, что вы гостите у меня.— Они ничего не должны знать… поклянитесь, они ничего не узнают! Иначе они убьют ее!— Кого?В глазах Джиованны вновь всколыхнулся ужас, и она отвернулась со словами:— Не надо было ничего говорить… забудьте… пожалуйста, забудьте!В ее голосе прозвучало столько страданий, что герцог решил отложить беседу.— Теперь спите, — велел он. — Потом, обещайте мне, бы съедите все, что принесет Росс. Когда вам станет лучше, мы все обсудим.Он подумал, что Джиованна вряд ли слышит его и уж тем более понимает. Герцог бережно укутал ее одеялами, задернул портьеры, чтобы свет не мешал больной, и вышел из комнаты, не сказав больше ни слова. Он знал, что Росс позаботится о бедняжке, пока та не уснет.По дороге в свою спальню герцог лихорадочно размышлял над тем, что ему следует делать дальше и куда бы отослать Джиованну, не подвергая ее опасности. Оставлять ее долгое время в замке было бы ошибкой — кто-нибудь из слуг вполне мог проболтаться о молодой гостье хозяина.Кроме того, герцог вспомнил о поспешном отъезде и несделанном предложении и представил себе обитателей Далбет-Хауса в ярости. Вначале они, конечно, поверят объяснениям дворецкого насчет страшного приступа малярии, вынудившего герцога вернуться домой. Однако ему не удастся притворяться долго, особенно если учесть, что обманывать придется не только Далбетов, но и своих собственных людей. Значит, пока он вынужден проводить время в спальне — невыносимо, ведь столько всего надо сделать!Раздевшись и устроившись в постели, герцог закрыл глаза и попытался заснуть. Но единственный вопрос мучил его:«Почему все это происходит именно со мной?»
Герцога разбудил Росс, раздвигавший портьеры. Камердинер поставил на столик поднос с чашкой чая и тонким ломтиком свежего хлеба с маслом.— Я сегодня припозднился, ваша светлость, — произнес Росс, — думал, вам надо соснуть, ночка-то выдалась — не дай Бог!— Как она. Росс? — спросил герцог.— Спит как младенец, ваша светлость, — ответил Росс. — По мне, так ей сейчас ничего больше не надо.— Спит или без сознания?Росс укоризненно посмотрел на герцога.— Уж я-то могу различить, ваша светлость. Спит она.Один раз проснулась, так я ей молока дал. Допила все, что было в стакане, сама допила, я не заставлял.— Прекрасно! — похвалил герцог. — Ты отдохни, а я за ней присмотрю.— Незачем, ваша светлость. Я и так спал, ну, вполглаза, а она только раз и пошевелилась.— Что ж, надо подумать, что нам теперь с ней делать.— Я уже думал, ваша светлость, — заметил Росс. — Хорошо бы поговорить с миссис Сазерленд. Муж ей наверняка уже сказал про девицу.Герцог вспомнил миссис Сазерленд, экономку, которая была замужем за главным кучером, и ответил:— Ты здорово придумал.— Я так и думал, что вам понравится, — обрадовался Росс. — Миссис Сазерленд уже подбирает кой-чего из ихнего хозяйства и одежду, чтобы когда девица выздоровеет, было во что ее одеть.— Скажи миссис Сазерленд, чтобы она сообщила мне, когда мисс Джиованна проснется, — приказал герцог. — Да, завтрак мне подай в гостиную — я ведь болен.— Я уже распорядился, ваша светлость. Завтрак подадут сразу как вы примете ванну и побреетесь.Герцог улыбнулся и вылез из постели. Росс служил у него так долго, что научился угадывать мысли и желания господина.Герцог выглянул в окно и подумал, что в такой день неплохо бы отправиться на прогулку верхом по вересковым пустошам или порыбачить, но «выздоравливать» от приступа малярии ему было рановато. Поэтому он надел рубашку и брюки, натянув поверх них долгополый бархатный халат, и отправился в примыкавшую к спальне гостиную, где его ждал завтрак.— Успев проголодаться, герцог воздал должное творениям своего повара и понадеялся, что тот не станет сообщать о небывалой прожорливости хозяина посторонним.Герцог, стараясь поддерживать миф о собственной болезни, не собирался в течение дня выходить из спальни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34