Эпштейн и Каралекис переглянулись. Наконец Эпштейн с сожалением посмотрел на Вуриса.— Боюсь, вы кое-что не понимаете. Коэффициент смертности «испанки» достиг...— Да знаю я, знаю! — отмахнулся Вурис. — Все я понимаю. Она очень опасна. Но не на сто процентов. На армию с ней не нападешь.— Верно, — кивнул Каралекис. — Но чтобы истощить вражескую армию, можно заразить гражданское население. В таком случае «испанка» будет чрезвычайно эффективна.— Вчера мне попалась любопытная статистика, — вмешался Эпштейн. — В Нью-Йорке пятьдесят шесть больниц со службами «скорой помощи», итого — восемь тысяч коек. И все! Таким образом, бактериологическая атака на Нью-Йорк станет катастрофой.— Не следует забывать и о том, что грипп самовоспроизводится, — добавил Каралекис. — Оказавшись в организме человека или животного, вирус начинает своего рода цепную реакцию и размножается в геометрической прогрессии. Понимаете, по действию он напоминает нейтронную бомбу: убивает все живое, а инфраструктура при этом остается нетронутой.— И насколько смертельна эта штука? — хмыкнул Вурис.— Теоретически, — ответил Каралекис, — если правильно подобрать вирус, то без вакцины может погибнуть все живое на земле. Разумеется, вакцины рано или поздно появляются.— Ясно, — заявил Вурис. — Однако меня интересует не теория. Я спросил об этом вашем корейском вирусе. Насколько он опасен?— За осень тысяча девятьсот восемнадцатого года от «испанки» погибло полмиллиона американцев, — сказал Каралекис. — Больше, чем в двух мировых войнах, в Корее и во Вьетнаме, вместе взятых. За четыре месяца.— Ну и что? А как же чума? По-моему, она посерьезнее. Каралекис долго подбирал слова.— У чумы на опустошение мира ушло двадцать лет. От «испанки», по разным данным, погибло двадцать — тридцать миллионов человек. За год. Решайте сами.— Боже мой! — прошептал Вурис.— Вы упоминали вирус Эбола, — сказал Эпштейн. — Он, конечно, смертелен, но, видите ли... он стабилен. Кроме того, его довольно сложно передать.— Так же сложно, как и СПИД, — добавил Каралекис.— Необходим обмен секреторных жидкостей, просто чихнуть недостаточно, — продолжал Эпштейн. — Что до гриппа... Вы сами сказали: им болеют все.— И он нестабилен, — вставил Каралекис. — У нас нет вакцины от штамма следующего года...— Хуже того, — перебил Эпштейн, — от прошлогоднего гриппа у нас тоже нет вакцины. А «испанка» — самое опасное явление в истории медицины, с этим не поспорить.— Причем уже в своем естественном состоянии, — добавил Каралекис.— Что вы имеете в виду? — переспросил Фитч.— Это всего лишь предположение, но вдруг корейцы не удовлетворятся простым штаммом и применят генную инженерию? На основе «испанки» можно создать нечто более опасное.— Разве для этого не требуется сложное лабораторное оборудование?— "Гентех" рассылает установки даже по специализированным школам, — покачал головой Эпштейн. — Еще проще — пойти в магазин и купить то же самое за сорок долларов.Все долго молчали. Наконец Фитч не выдержал.— То есть вы утверждаете, что мы по уши в дерьме, — заключил он.— Выражаясь простым языком, — кивнул Эпштейн, — именно так.Все погрузились в невеселые мысли, а Жанин Вассерман медленно обошла стол и остановилась у карты Северной Кореи.— В общем, у нас две задачи, — протянула она. — Во-первых, необходимо установить местонахождение лаборатории.— Министерство обороны поможет, — заверил ее Фитч.— Раздобыть авиаснимки несложно, — добавил Вурис.— Не забывайте про ЭШЕЛОН, — кивнул Фитч.Все, кроме Эпштейна, кивнули. Вирусолог, беспомощно переводя взгляд с одного на другого, спросил:— Какой эшелон?Фитч дернулся, раздосадованный своей ошибкой.— Это... специализированная программа. Ничего особенного, не стоит о ней говорить.В действительности ЭШЕЛОН — одна из самых секретных разведывательных программ, прослушивающее устройство мирового масштаба — объединил в себе спутники, посты подслушивания и сети компьютеров. Благодаря ЭШЕЛОНу разведслужбам США и союзников доступна возможность перехвата и расшифровки практически всех электронных сообщений в мире в тот же момент, как их отсылают. Поиск необходимой информации ведется по ключевым словам.— По какому ключу искать? — поинтересовался Вурис, взявшись за ручку.— Тут небольшая загвоздка, — пожал плечами Фитч. — «Грипп» нам ничего не даст...— Да, можно попробовать «грипп» и «Северная Корея», или «грипп» и «Чхучхонни», или... просто «Чхучхонни» вполне подойдет.— Согласен, — кивнул Фитч.— Даже если мы найдем лабораторию, что делать дальше? — не унимался Вурис. — Все-таки она в Северной Корее.— Тогда это будет уже дипломатический вопрос. Правительство разберется, — ответил Фитч.— А что с вакциной? — вмешалась Вассерман. — Сколько уйдет на ее разработку?— Полгода на все про все, — не задумываясь, отозвался Эпштейн.— Быстрее никак? Эпштейн посмотрел на Каралекиса, тот пожал плечами.— Если на то пошло, — наконец ответил Эпштейн, — то, возможно, месяц получится скинуть. Но пока говорить вообще не о чем. Вакцину не сделать без вируса, а у нас...— Вируса у нас нет, — закончил за него Каралекис.Вассерман наклонилась к Каралекису и посмотрела ему прямо в глаза.— Это и есть вторая задача, — отчеканила она. — Вирус надо найти — чем скорее, тем лучше.Если «испанку» и можно где-то найти, то лишь в Мэриленде, в медицинском центре имени Уолтера Рида. Здесь в здании без окон расположился Национальный банк биологических тканей, или, как твердили газетные заголовки, «библиотека смерти». Складское помещение уставлено рядами железных полок, забитых картонными коробками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84