Андрей Евгень
евич чувствовал, что им с Машей надо поскорей покинуть это мертвое прошл
ое, грубую подделку под воспоминание. Как часто случается в сновидениях,
он хотел крикнуть, но из горла вылетала тишина.
Он проснулся в холодном липком поту, уставился в потолок и несколько мин
ут лежал, не в силах шевельнуться, не понимая, где он, удивляясь, что рядом н
ет белого кота Христофора Второго, кровать слишком узкая, подушка малень
кая и плоская, и вообще, все чужое, непривычное.
За окном сияло солнце, такое яркое, что даже каменный колодец был наполне
н светом. Часы показывали девять. Сначала он подумал, что девять вечера. Но
этого не могло быть. Солнечный свет вечером имеет совсем другие оттенки.

Андрей Евгеньевич прилетел в шесть, в гостиницу попал в восемь, рухнул в к
ойку в половине девятого. Сколько же он проспал?
Во рту было противно, перед сном он не почистил зубы. Из коридора слышался
гул пылесоса. Горничные громко переговаривались по-испански. Голоса при
ближались, наконец постучали в дверь. Не ожидая ответа, появилась темнок
ожая пожилая толстуха в сине-розовой униформе и на чудовищном немецком
сообщила, что ей необходимо срочно проверить содержимое мини-бара.
Ц Позже! Ц невежливо рявкнул Григорьев и понял наконец, что на самом де
ле сейчас девять утра, то есть он проспал больше двенадцати часов.
Такого с ним не случалось лет сто. Он был старый. Старики мало спят. Он прив
ык к своей бессоннице, привык думать ночами, а не видеть многозначительн
ые странные сны. Горничная сердито хлопнула дверью. Андрей Евгеньевич сн
ял с себя мятую, влажную рубашку, джинсы и прошлепал босиком в ослепитель
ную маленькую ванную. Вид собственной опухшей бледной физиономии в зерк
але заставил вздрогнуть. За ночь щеки поросли седой щетиной, остатки вол
ос торчали короткими пегими перышками. Глаза отекли и покраснели. Минут
пятнадцать, стоя в стерильной душевой кабинке, он поливался то кипятком,
то ледяной водой, мыл голову миндальным гостиничным шампунем из пакетик
а, чистил зубы. Побрившись после душа, он почувствовал себя вполне живым, б
одрым, уже не так хмуро глядел на собственное отражение.
Спохватившись, что гостиничный завтрак заканчивается через десять мин
ут, Григорьев отправился в ресторан. По дороге его окликнул портье. Вмест
о вчерашней девушки за стойкой дежурил добротный пожилой толстяк, тоже с
ине-розовый. Лысина его напоминала шарик земляничного мороженого.
Ц Мистер Григорьефф! Вам послание.
Он протянул Андрею Евгеньевичу конверт из матовой серой бумаги с золоты
м тиснением. Внутри лежал пригласительный билет на литературный вечер, к
оторый состоится сегодня в двадцать один час в клубе «Кафка» по адресу Ц
иммер плац, 8. Григорьев заказал его еще из Нью-Йорка, накануне отлета, чере
з Интернет, на адрес франкфуртской гостиницы «Манхэттен».
В зале для завтраков было пусто. Официанты уже убирали еду со шведского с
тола. Осталось только несколько пригоревших булочек, скрюченные ломтик
и сухого сыра, немного йогурта на дне алюминиевого бочонка. Стаканчики д
ля сока были размером с водочные рюмки. Кофе эспрессо Ц за отдельную пла
ту.
«Все ворчишь, ворчишь. Ты просто старый и ввязался не в свое дело. Куда теб
е ловить террористов? Не к лицу и не по летам!» Ц думал Андрей Евгеньевич,
ковыряя ложкой густую красно-белую смесь фруктового компота с йогуртом.

Ц Почему вы не едите? Это вкусно и полезно, Ц послышался над ним знакомы
й голос. Он вздрогнул и поднял глаза.
Возле его столика со стаканом сока и тарелкой, на которой лежал пригорев
ший рогалик, стоял Всеволод Сергеевич Кумарин. Он, как обычно, явился без в
сякого предупреждения. Андрей Евгеньевич ждал увидеть здесь связника, а
не самого шефа.
Генерал ФСБ, глава Управления Глубокого Погружения в последнее время вс
е больше тяготел к театральным эффектам. К старости ему надоело оставать
ся в тени.
Обычное дело для разведчиков и контрразведчиков. Одни свихиваются на се
кретности и конспирации, страдают манией преследования, разговаривают
шепотом, озираются и косятся, как затравленные зайцы. Другие, наоборот, ка
к садовые павлины, распускают хвосты, повышают голос, позируют перед кам
ерами, жаждут общественного признания, боятся, что так и умрут безымянны
ми героями и никто не узнает, сколько славных дел они совершили на благо р
одине.
И то и другое одинаково скверно.
Кумарин был в модных мятых штанах цвета какао с молоком, в шелковой рубаш
ке навыпуск цвета горького шоколада и в шоколадных мягчайших мокасинах.
За два года он немного располнел, не отрастил пуза Ц такого с ним в принци
пе произойти не могло, но весь раздался вширь, стал вальяжней и внушитель
ней. Когда они виделись в последний раз, он был тощим и мрачным. Сейчас сия
л лихорадочным оптимизмом, самому себе нравился, улыбался так, словно ря
дом была дюжина фоторепортеров.
Ц Ну, что вы молчите и смотрите? Приземлиться можно? Или у вас здесь занят
о? Между прочим, из-за вас я практически остался без завтрака. Сидел в фойе
целый час, ждал, когда вы соизволите спуститься. Проспали, что ли?
Ц Проспал, Ц кивнул Григорьев, Ц садитесь. Завтрак здесь отвратительн
ый. Можно было бы поесть в другом месте.
Ц Так ведь уплачено, Ц Кумарин, поставил на стол тарелку и стакан, уселс
я напротив, Ц зачем же деньги на ветер швырять?
«Он сошел с ума, Ц поздравил себя Григорьев, Ц он поселился в этой же гос
тинице! Он может все сорвать к чертовой матери!»

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Ц Сейчас пойду и застрелю их, Ц сказал майор Арсеньев и не услышал само
го себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27