В итоге был подготовлен цельный курс, в котором изучались механизмы и за
кономерности поведения людей в толпе, заражения и распространения слух
ов, а также эффективные приёмы управления соответствующими процессами
и ведения политических кампаний. Курс преподавался на протяжении без ма
лого 20 лет, пользовался неизменной популярностью у слушателей, последов
ательно корректировался и обогащался новым фактическим материалом. Ег
о практические рекомендации применялись специалистами и слушателями к
афедры на обширном географическом и политическом пространстве, от Евро
пы и Африки до Латинской Америки, часто принося ощутимые результаты.
В 90-е годы курс психологии стихийного массового поведения изучался (отде
льно или в рамках общего курса политической психологии) на психологичес
ком факультете МГУ им. М. В. Ломоносова, в Российской академии государстве
нной службы при Президенте РФ, в Московском Государственном лингвистич
еском университете и ряде других учебных заведений. Его содержание прод
олжало обогащаться анализом политических событий и результатами практ
ической работы в России и других странах СНГ. Лекционные занятия дополня
ются семинарами, участники которых анализируют предметные ситуации и с
амостоятельно находят продуктивные решения.
В известном смысле соавторами этого курса следует считать не только мое
го учителя, памяти которого посвящена книжка, но также моих слушателей в
ИОН и ряде зарубежных школ, друзей, сопровождавших и опекавших меня в тру
дных, подчас небезопасных, но увлекательных командировках. Некоторые из
них считались формально моими «учениками», но почти все они были старше
и опытнее меня и становились по сути дела тактичными наставниками. Часть
из рассказанных далее захватывающих эпизодов наблюдались и переживал
ись мною при их непосредственном участии, другие эпизоды рассказаны с их
слов и несут на себе отпечаток их эмоциональных впечатлений и их личнос
тей. Конечно, не со всеми моими нынешними оценками событий они бы согласи
лись, и здесь уже вся ответственность лежит только на мне…
Существенный вклад в содержание курса внесли и мои российские студенты
и коллеги. Совместное участие и обсуждение практических ситуаций спосо
бствовало накоплению нового опыта и его концептуальной систематизации
.
Несколько слов о названии курса, которое также несёт на себе отпечаток а
тмосферы той эпохи, когда он начал разрабатываться. Теперь это выглядит
забавно, но в 70-х годах чуть ли не первое, с чем пришлось столкнуться Ч про
блема перевода. К тому времени американцы полностью перехватили лидерс
тво в этой области у немцев, французов и россиян и обозначили её общеупот
ребительным термином «коллективное поведение». Но использование его п
о-русски, равно как и на других языках, в рамках «марксистской психологии
» было немыслимо.
Дело в том, что понятие «коллектив» (и его производные: «коллективизм», «к
оллективистическое самоопределение» и т.д. ) было идеологически ангажир
ованным, чтобы не сказать Ч священным. Под коллективом понималась макси
мально сплочённая группа, объединенная общностью благородной и с
оциально прогрессивной (это было непременным условием!) цели и созн
ательностью устремлений. Соответственно, коллективизмом называли особ
ое качество личности в социалистическом обществе, противоположное кон
формизму и нонконформизму, характерным для общества капиталистическог
о.
Надо добавить, что советские граждане, с детства приученные к подобным и
деологическим штампам, чаще всего либо не замечали их, либо относились с
заслуженной иронией. Иначе обстояло дело с иностранными революционера
ми. Как правило, это были люди сильные, по-своему опытные, много переживши
е и преданные идее. Лекции о коллективе и коллективизме они слушали с гор
ящими глазами, такие категории воплощали образ светлого будущего, ради к
оторого они боролись, переносили испытания и в котором находили опорные
жизненные смыслы.
Трогательная любовь к советским людям Ч сознательным коллективистам
Ч принимала подчас курьезные формы. Столкнувшись с каким-нибудь безобр
азием (от которых, впрочем, слушателей ИОН в Союзе всячески оберегали), взр
ослый человек мог, например, вполне серьезно задать такой вопрос: «Тот, кт
о украл в гардеробе пальто у нашего товарища, Ч наверное, не коллективис
т?»
А один случай запомнился мне на всю жизнь. В начале 80-х годов мы находились
с группой слушателей и переводчиков в областном украинском городе, под б
дительной опекой обкома партии (эта форма работы называлась «практикой
по изучению советской действительности»). И вот два местных юнца, напроч
ь лишённые опыта и интуиции и вооруженные чуть ли не кухонными ножами, вз
думали ограбить иностранца, зашедшего в ресторанный туалет.
Более неудачный объект они не могли придумать. Это был суровый никарагуа
нский партизан, не имевший при себе никакой валюты, зато профессионально
владевший приемами ближнего боя и убивавший противника ударом кулака. Д
обавлю, что перед этим он прослушал в ИОН курс «марксистской социальной
психологии».
Поняв, что в туалете происходит что-то неладное (оттуда, задев меня плечом
, стремглав выскочил перепуганный парень), я бросился к месту события, боя
сь даже вообразить, что там увижу; за мной бежали другие слушатели, инстру
кторы обкома и «товарищи в штатском». Вместо ожидавшейся «горы трупов» м
ы увидели совершенно замечательную картину.
1 2 3 4 5 6 7