Яков Львович Капров. Так он бил учеников, вызывая их в ф
изический кабинет и запирая дверь. На самом деле все настоящие хулиганы
ушли из школы в колонии и на улицы ещё в 6-7 классах. Он бил вполне нормальны
х ребят, те выходили с расквашенными носами. Меня не бил, мой отец был офиц
ером. Но даже если б у нас был сладкий классный руководитель, что бы это ме
няло? Эти десять лет каждый из нас отдал государству, отсидел как срок. Отд
айте мне мои солнечные годы!
Тому, что нужно для жизни, школа не учит. В школе не учат, как говорить с людь
ми, как распознать лживого человека, как ладить с людьми, как командовать
ими, как отбиться от нападения. Что такое жизнь, как скоро придёт смерть, к
ак встречать жизненные горести, что делать, если ушла твоя девочка? На все
эти вопросы школа не отвечает. Зато она вырабатывает в тебе вторичные ин
стинкты подчинения: все встают, когда вошёл учитель, Она учит тебя низмен
ной хитрости: зная слабость учителя можно получить хорошую отметку. И по
дчинению, подчинению учит она.
Но самое главное: те миллиграммы действительных знаний, которые она даёт
, можно получить в каких-нибудь несколько лет, в три года! Зачем же детей де
формируют, заставляют сидеть как идиотских кукол в спёртом воздухе клас
са лишние семь лет? Чтобы отшибить напрочь инстинкты. Чтобы привык к оско
рблениям, и если мозглячка училка, неряха в рваных чулках, кричит тебе: «Ос
толоп!», чтоб ты не давал ей в нос, а стоял опустив голову. Все эти годы требу
ются, чтобы прочно перешибить твою волю, ударяя каждый день по ней как дуб
иной, как ломом.
Если у кого-то остались и хорошие воспоминания о школе, то они не о школе с
обственно, но о встреченных там двух-трёх интересных пацанах, миловидны
х девочках, первая там влюбленность помнится, то есть личные веши.
Так что, когда видишь пикет или митинг учителей, всех этих гиппопотамовс
ких размеров тёток в драных шубах, то не жалей их, бюджетников, не получающ
их зарплату. Такие же служащие государства, как тюремные надзиратели или
менты в серых армяках Ц они работники репрессивного аппарата. (И потом, ч
то за нонсенс, разве женщина должна воспитывать мужчин? Это противоестес
твенно.)
Мир нужно видеть таким, как он есть, правильно. Это экстремально важно Ц п
равильно видеть мир. Учителя Ц не учителя по нормальному видению Ц это
работники государственного аппарата образования. Учителей же в мире го
рстка. Найти себе учителя Ц задача тяжкая. Тех, кто преподаёт в школах, не
льзя называть учителями. Это святотатство. Учителей Ц горстка. Счастлив
тот, кто обрёл своего учителя.
Школьные учителя Ц работники негатива. Это конечно не их индивидуальна
я вина, их самих когда-то сломали, и вот они послушно (за мелкий прайс!) запо
лняют память и мозги своих юных жертв начинкой из жёваных знаний: алгебр
а, физика, химия, геометрия, литература, история Ц всё вперемешку. Общая н
ичтожность учителей, их невысокий интеллектуальный уровень, то, что они
не поднимаются над общим обывательским уровнем развития, говорят сами з
а себя, это не лучшие люди нашего общества. Усталые и сломленные, они чрево
вещают по программе. Крайне редко могут они понять своих учеников, или пр
едвидеть их. Достаточно сказать, что в школьном аттестате у меня по русск
ой литературе стояла «тройка». А я ведь читал запоем, запойно писал стихи
с пятнадцати лет, и уж «тройки» мне явно было мало. Но мы не нравились друг
другу: учительница и я. Я не мог поставить ей «тройку», она могла. Надеюсь о
на жива, и хоть раз в неделю опять и опять удостоверяется в своей дури.
Тотчас после воцарения Советской Власти революционеры-большевики вов
сю свободно экспериментировали со школой. Если судить по «Республике ШК
ИД» Ц были выборы преподавателей, школьное самоуправление. Будущее нам
ечалось интересное. Понимали, что если хотят выращивать нового человека
, то нужна и новая школа. Но одно дело Ц оспаривать власть в революционном
порыве. Другое дело Ц захватить власть и властвовать. Ломать одновреме
нно многие институты государства Ц крайне трудоёмкое занятие. Да и опас
ное Ц сломаешь старую школу, а пока ещё построишь новую Ц не будет никак
ой.
Потому новой школы не получилось. Убрали Закон Божий да букву «ять», заме
нив их историей Покровского и материализмом для школьников. Эксперимен
ты Макаренко и «Республики ШКИД» захлебнулись. Всё тихо возвращалось на
круги своя. Во время Великой Отечественной Войны появился феномен фабри
чно-заводских училищ. После войны помирившийся с церковью и озабоченный
укреплением государственности И. В. Сталин (он уже до этого возвратил оф
ицеров и погоны) стал возвращать классическое образование. Было введено
раздельное обучение полов, школьная форма, ремни и фуражки, платное обуч
ение для трех старших классов, и даже латынь и греческий Ц мертвые языки.
Продержалась эта имперская мода недолго, приблизительно от 1947 до 1955 года. И
даже не была введена повсюду, оставались и школы и со смешанным обучение
м, и без фуражек и ремней. (Пытались ввести форму и для студентов.) В хрущевс
кую оттепель сталинская попытка возродить имперскую школу загнулась. «
Демократичному» и американистому Хрущу она, должно быть, казалась неуме
стным классицизмом. Также как «архитектурные излишества» Ц против них
стали тогда серьёзно бороться: против сталинского имперского стиля зда
ний МИДа, гостиницы «Украина» и иже. Между тем латынь, ремни и фуражки были
из одного и того же набора имперскости, вместе с «архитектурными излише
ствами».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11