Капитан счастливо усмехнулся. Было темно. Да, удивит же он их всех,
только... где это он очутился?
Он поискал в небе маяк космопорта. Ага, вот он - слева и немного
сзади. Странно, как это он успел сделать крюк?
Он зашагал по темной улочке. В таких городках с наступлением темноты
жители запирали парадные двери и удалялись в уютные дворики. На улицу
доносились голоса, стук посуды, взрывы смеха, где-то пели - но все за
высокими стенами, которые преграждали доступ свету в переулок.
Переулочек внезапно кончился стеной и другим переулочком, идущим
наперерез. Поразмыслив с секунду, капитан снова повернул налево. Ярдах в
ста впереди на тротуар падал сноп света - открытая дверь. Оттуда, когда
капитан приблизился, донесся грохот захлопнутой двери, потом - крики.
- Иииии! - завизжал ребенок.
Не то смертельный страх, не то предсмертные муки, а может быть, -
истерический смех. Капитан, предчувствуя недоброе, побежал трусцой.
- Я тебя вижу! - послышался сердитый мужской голос. - Я тебя поймал!
А ну-ка слезай с ящика! - Говорящий пользовался имперским универсальным. -
Я шкуру с тебя спущу! Пятьдесят два клиента с несварением желудка, ну, ты!
За последним возгласом раздался грохот - как будто рухнул небольшой
деревянный домик, потом - череда визгов, оханий, свирепого рычания.
Капитан разобрал только: "...ящиками в меня кидаться..."
- Эй! - негодующе окликнул капитан.
Наступила тишина. Узкий дворик, залитый ярким светом большой лампы,
был наполовину засыпан мусором, судя по всему, остатками деревянных
упаковочных ящиков. Крупный, очень толстый мужчина, одна нога у которого
прочно застряла в уцелевшем ящике, был одет в белое и размахивал палкой.
Мужчине удалось загнать в ловушку между стеной и двумя большими ящиками,
на один из которых она пыталась вскарабкаться, маленького роста девчонку.
На ней тоже был белый халат, а на вид - не старше четырнадцати.
Беспомощное дитя, подумал капитан.
- Тебе чего? - проворчал толстяк, с некоторым достоинством тыкая
концом палки в направлении капитана.
- Оставьте ребенка в покое! - осторожно приближаясь, рявкнул капитан.
- Не суйте нос в чужие дела! - крикнул толстяк, размахивая палкой на
манер дубинки. - Я сам с ней разберусь. Она мне...
- Не делала я! - всхлипнула девчонка и разрыдалась.
- Хочешь рискнуть, жирная уродина? - грозно поинтересовался капитан у
толстяка. - А ну, рискни! Я эту палку вставлю тебе в глотку!
Толстяк вздохнул, как доведенный до отчаяния человек, освободил ногу,
замахнулся и опустил палку на форменную фуражку капитана. Капитан двинул
толстяка со всего размаху в солнечное сплетение.
Потасовку несколько сдерживали разбросанные повсюду ящики. Потом
капитан, тяжело дыша, выпрямился. Толстяк же остался сидеть, ловя ртом
воздух и призывая на помощь "...закон!"
Капитан несколько удивился, обнаружив рядом с собой девчонку. Она
заметила его взгляд и улыбнулась.
- Меня зовут Малин, - сообщила она и показала на толстяка: - Он
серьезно ранен?
- Хм... нет, - пропыхтел капитан. - Но нам бы лучше...
Но поздно! Громкий, уверенный голос раздался в проходе, ведущем в
переулок.
- Так-так-так! - укоризненно сказал голос.
Этот тон, как бы говоривший: "Спокойно, я держу ситуацию под
контролем", казался капитану одинаковым на всех планетах и на всех языках.
- Что здесь происходит? - прозвучал риторический вопрос.
- Вам придется пройти! - тут же был дан ответ.

Суд на Порлумме, как выяснилось, работал круглосуточно и очень
деловито. Ждать им почти не пришлось.
Никкельдепейн? Странное название, не так ли, улыбнулся судья. Затем
он внимательно выслушал обвинения, объяснения, отрицания и доводы обеих
сторон.
Брут-пекарь обвиняется в нанесении удара гражданину иностранного
происхождения и подданства потенциально смертельным орудием в область
головы. (Улики представлены). Вышеназванный гражданин предположительно
пытался вмешаться в процесс наказания Брутом-пекарем принадлежащей ему
рабыни по имени Малин (представлена в вещественных доказательствах). Он
подозревал рабыню в добавке некоего ингредиента к партии тортов,
выпеченных в тот день, в результате чего пострадало пищеварение пятидесяти
двух клиентов Брута-пекаря, и были жалобы.
Вышеназванный иностранный гражданин употреблял оскорбительные обороты
речи - капитану пришлось признаться, что он обозвал толстяка "жирной
уродиной".
Есть основания предполагать, что Брут-пекарь был спровоцирован, но их
недостаточно. Брут побледнел.
Капитан Позерт, подданный - все, кроме арестованных, улыбнулись, -
Республики Никкельдепейн, обвинялся в: а) намеренном вмешательстве в
личную жизнь, б) намеренном оскорблении достоинства, в) намеренном
нанесении сильных ударов Бруту-пекарю в область желудка в ходе
разбираемого инцидента.
Удар в область головы, нанесенный капитану Позерту, признается как
провокация в действиях по обвинению пункт в), но недостаточной.
Никто ни в чем, похоже, не обвинял рабыню Малин. Судья лишь раз,
покачав головой, с интересом на нее посмотрел.
- Этот прискорбный инцидент, - заметил судья, - обернется для вас,
Брут, двумя годами заключения, а для вас, капитан, тремя. Очень, очень
сожалею.
Капитану показалось, что пол под ногами сейчас провалится. Он кое-что
слышал о нравах имперского правосудия на окраинных системах.
Наверное, удастся вывернуться, но придется раскошелиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16