Деревья вздыхали, выл ветер, и руки ее, лицо, волосы
купались в сиянии. В этом сиянии погибло какое-то насекомое, несколько
листьев, сорванных с деревьев, оказались в бездонном колодце и тут же
исчезли. Клинок мерцал, будучи обращен к западу и востоку, но более всего
он светился, когда острие указывало на юг. Яркое свечение слепило глаза.
Моргейн держала его в вытянутой руке.
- Ничто не изменилось, - огорченно сказала она, - ничто не
изменилось.
- Прошу вас, лио, уберите его! Он нам не даст более хорошего ответа и
добра нам не принесет.
Она уступила. Ветер утих, огненный шар на конце клинка погас, она
села, держа в руках меч в ножнах. Лицо ее ничего не выражало.
- Ответ - юг. По-видимому, именно так.
- Спите, - настаивал он, видя ее усталые глаза. - Лио, у меня болят
кости, но я не усну, пока вы не выспитесь. Если вам не жалко себя,
пожалейте хотя бы меня. Спите.
Она провела дрожащей рукой по глазам, кивнула и легла прямо там, где
сидела, даже не устроив для себя ложе. Но он тихо поднялся, достал одеяла,
расстелил одно из них подле нее и перекатил ее на одеяло, а потом накрыл
другим. Она прошептала слова благодарности и еще раз приподняла голову,
когда он подкладывал под нее ее сложенную одежду. Затем заснула мертвым
сном, и Подменыш лежал на ней, как любовник. Она не отпускала его даже во
сне, эту злую вещь, которой служила.

Он считал, что они уже основательно заблудились. Прошло четыре дня с
тех пор, как они прошли через пустоту, которой не мог осознать разум,
прошли через Врата. Путь назад был невозможен. Они покинули те места и не
знали, куда попали, что за люди здесь живут - они знали только, что сюда
вели Врата, и что те Врата, через которые они прошли, теперь уже
уничтожены, закрыты.
Было это результатом войны, которую они вели - войны против древнего
волшебства, против могущества, созданного кел. Такова была одержимость
Моргейн и таков был долг его, ее слуги... и не ему было судить, почему она
выбрала именно этот, а не другой путь. Сам он шел за нею потому, что в
Эндаре дал ей клятву. Она искала главные Врата этого мира, Врата, которые
ей надлежало закрыть. И она нашла их, потому что Подменыш никогда не лгал.
Это были те самые Врата, через которые они попали в эту страну, и через
которые следом за ними ворвались их враги.
Они бежали, спасая свою жизнь, но, как назло, эта страна уже
оказалась во власти их врагов.
- Это на нас все еще воздействуют те Врата, которые мы только что
покинули, - сказала Моргейн, когда они начинали путешествие к северу и меч
в первый раз предупредил их. Но по мере того, как они удалялись от Врат, а
меч давал все тот же обескураживающий ответ, Моргейн начинала что-то
невнятно объяснять о горизонте и кривизне земной поверхности и о других
вещах, которые Вейни понять не мог. Но затем в конце концов покачала
головой, и на лице ее был страх. Он пытался убедить ее, что они все равно
ничего сделать с этим не могут, что им остается только бежать, что враги
рано или поздно настигнут их. Но утешить ее этим он не мог.
- Я буду точно знать, - сказала она, - если этот сигнал к
сегодняшнему вечеру не ослабеет, то меч может найти Врата, меньшие по
размерам, но все же возможно, что мы на другой стороне мира или слишком
далеки от Врат. Малые Врата сияют не так ярко. Если сегодня меч будет
светить так же, как и прежде... тогда мы будем знать наверняка, чего мы
добились.
Теперь они это знали.
Вейни снял с себя часть доспехов. Не было у него такой кости, которая
бы не болела, но сегодня у него был плащ и огонь, и он был скрыт от глаз
врагов, и это было лучше, чем то, что он имел прежде. Он укутался в плащ и
прислонился спиной к старому дереву. Меч свой он положил обнаженным на
колени. Шлем с головы он снял в последнюю очередь и отложил в сторону, с
наслаждением чувствуя, как волосы щекочет ветерок. На шлеме его была белая
повязка илина. Ручей журчал в камнях, вздыхали деревья, тихо переступали
лошади, пощипывая на прогалине чахлую траву. Шиюнская кобыла выросла в
стойле, она не умела чувствовать врага, но на Сиптаха можно было
положиться как на человека: тот был обучен, как надо вести себя в бою, и
не доверял чужакам, и потому Вейни верил серому коню как себе самому.
Полный желудок, тепло, ручей, из которого можно утолить жажду, изобилие
дичи, достойной охоты.
Поднялась луна - маленькая, непуганная; увидеть что-нибудь подобное,
когда не знаешь пути домой, бывает полезно. Луна была похожа на ту, что
всходила над лесами Эндара-Карша. Он мог бы даже почувствовать себя
спокойным - если бы Подменыш показывал какой-нибудь другой путь.
Заря поднялась тихо и незаметно, с пением птиц и фырканьем лошадей.
Вейни по-прежнему сидел, поддерживая голову руками и с трудом удерживаясь,
чтобы не закрыть смыкающихся век. Моргейн пошевелилась, протянула руку к
оружию, изумленно заморгала, увидев его, опершись на локоть.
- Что случилось? Ты спал на посту?
Он вздрогнул в предчувствии ее гнева и потряс головой.
- Я решил не будить вас. Вы выглядели очень усталой.
- Что ж, по-твоему, будет лучше, если ты сегодня будешь вываливаться
из седла?
Он улыбнулся и опять покачал головой, все же задетый ее тоном. Она не
любила, когда о ней слишком пеклись, и потому очень часто заставляла себя
ехать, когда больше всего ей хотелось остановиться и отдохнуть. Это было
непременной частью отношений межу ними, между илином и лио, слугой и
госпожой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14