Задержавшиеся десятник со славабожником нагнали
конвой уже на улице, и десятник негромко сказал:
- Ну ребят, сами понимаете, как Тихон нашего князюшку назвал, никто
не слыхал. Верно?
В ответ раздалось нестройное "угу", и решив этот вопрос, десятник
больше не говорил ничего до самой управы. При свете дня город Набрыв
оказался еще менее привлекательным, нежели ночью, по крайней мере так
показалось Айсу. Данисий же, несмотря на неподходящее положение смотрел по
сторонам с видимым интересом, а то и с удовольствием. У широких ворот,
украшенных поверху облупившейся надписью, в которой можно было различить
только отдельные буквы, десятник разогнал завившуюся вокруг стайку
мальчишек, послал одного из людей доложить, и скомандовал загнать "этих"
вовнутрь, а куда определить уже управные люди разберутся. За воротами
оказался широкий пустынный двор, образованный забором и тремя длинными
домами угрюмого вида, явно построенных специально для казенных
надобностей, без малейших попыток чем-нибудь украсить, или хотя бы просто
придать им более дружелюбный вид. Один из домов был наполовину погорелым,
и смотрелся совсем неприглядно. Впрочем, скорее всего вольные, или
невольные посетители этих домов вряд ли могли рассчитывать на дружелюбие
там, внутри, и внешняя угрюмость была по крайней мере честной.
Ждать пришлось очень долго. Не меньше чем через час к конвою подошел
худощавый и лысоватый человечек, кафтан с протертыми почти до дыр локтями
выдавал в управского старожила, и распорядился вести пленников, куда он
сам пойдет. Путь писаря оказался сложен - по узким коридорам конвоиры
сначала послушно завели Айса с Данисием в тесную комнатку, где худощавый
лично занес несколько записей в большую книгу. Дальше маршрут проходил
через небольшую мастерскую, где кузнец равнодушно навесил обоим на руки
тяжелые кандалы с хитроумными замками, а к ноге приковал по тяжелому
бесформенному куску чугуна на цепи. Потом он так же равнодушно разрезал
веревки, и Айс с Данисием получили возможность идти, держа чугуняки в
руках. И наконец последним пунктом, куда дошел войсковый десяток,
оказалась низкая канцелярия с маленьким зарешеченным окошком и дюжим
охранником у двери, в которой худощавый вытащил из запирающегося шкафа
мешочек с монетами, шевеля губами отсчитал какую-то сумму и вручил
десятнику со словами:
- Все, свободен. Еще кого намоешь - приводи, но лучше просто на
словах скажи. А то управские обижаются, когда войники их работу делают.
"И деньги за них получают", - это язвительное добавление к словам
писаря было так и написано на лице десятника, но вслух он ничего не
сказал, и через несколько секунд Айс и Данисий оказались с глазу на глаз с
писарем. Тот внимательно глянул на приведенных, и перехватив взгляд
Данисия сказал, как бы возражая на высказанную вслух мысль:
- Нет, не получится. Быстро ты двигаться не сможешь, в железе-то. А
главное без толку это будет. Выход один, а там у нас человек стоит. Да и
потом... Словом не дергайся, Владьмир.
Писарь замолчал, ожидая ответа, но видимо сообразил, что с заткнутыми
ртами его гости беседу вряд ли поддержат, и без заметного страха подошедши
к пленникам, вытащил кляп у обоих изо ртов. Айс закрыл рот, скривился от
боли, и попытался что-то сказать, но вышло нечленораздельное мычанье, как
у сильно пьяного. Данисию же рот затыкали более милосердно, и он смог
говорить почти сразу:
- Зачем по имени меня называешь? Нет его у меня теперь!
- Нет имени, есть имя - какая разница. Подумаешь, брат от семьи
отлучил. У Гирка и так причуд хватает, чтобы еще его семейные свары
всерьез принимать.
- Раньше принимали.
- А у нас теперь управитель другой. Князь сам по себе, а город сам.
Так что не надо было тебе тогда сбегать, глядишь все иначе бы пошло. А
теперь вот уж не взыщи: преступник ты перед Славой Праведной и перед
Великим Княжеством Фымским. И приятель твой, как там по бумагам? - Айс
беспрозвищный, тоже преступник, да еще и колдун ненадобный. Они, видишь
ли, все теперь ненадобные, - похожий на писаря повернулся уже
непосредственно к Айсу, - особое распоряжение сразу после ледяного побоища
князь Щедроватый отменил.
Айс мучительно прокашлялся, и с трудом шевеля языком наконец-то
спросил:
- Ты здесь кто?
- Я-то? - худощавый человечек видимо ожидал чего-то другого, но
ответил тем не менее с удовольствием:
- Если по чину, то я помощник оберегателя князя Самаганского. А по
делу так и поглавнее его буду.
- Ты можешь нас в Фымск, на княжий суд отправить?
- Могу, но не буду. Управитель не хочет, да и мне интереснее здесь
народу показать, что с предателями бывает. А то у нас все по мелочам: ну
воры, ну разбойники, пару колдунов вот недавно поймали, но все какие-то...
неубедительные, что ли. На таких народ без большого удовольствия глядеть
ходит, сочувствуют даже, подлецы. А вот вы двое - другое дело. Еще б кого
добыть, глядишь и приохотятся люди, а там и сами за дело возьмутся. Тогда
и порядку будет побольше, и Орду одолеть легче будет.
- Орду значит. А этот, управитель новый, он давно у вас?
- Да года с полтора. А зачем тебе это? Обколдовать хочешь? Не выйдет,
парень. На что, на что, а на это он крепок. Однако, где же мои парни, а?
Помощник оберегателя выглянул за дверь, и там раздался его голос:
"Эй, вы что там позасыпали все?". Крик действие возымел, и в канцелярию
вслед за ним вошли несколько веселых молодцов, которые без лишних слов
взялись за дело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52