ЗЕМЛЯ БЕЗ РАДОСТИ. КНИГА ЭЛЬТАРЫ И АРГНИСТА


ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ХУТОР АРГНИСТА

1. ЧТО ВЫБИРАЕТ НИВЕН?
Стылая зимняя ночь. Хрустальные огоньки звезд кажутся нацеленными в
тебя злыми, несущими смерть оголовками стрел. Вдохнуть на улице невозможно
- мороз обжигает горло. Низко, низко над замершей, точно от страха,
землей, мчатся, подгоняемые незримыми бичами бешеных ветров, обезумевшие
дикие тучи. Из распяленных, косматых тел опускаются вниз темные
воронки-хоботы смерчей, будто облака жадно сосут из земли остатки с таким
трудом сбереженного тепла.
Стылая зимняя ночь. Нет спасения ни в лесу, ни в поле, и даже огонь
не защитит - напротив, предаст, подманив к твоему ночлегу неотвратимую
Смерть. Все живое, еще оставшееся в этих краях, уже давно забилось в
логовища - неважно, берлога ли это под корнями вывороченной сосны или
обнесенный частоколом хутор. Кто не успел, того к утру не станет. Таков
закон. Такова плата. С нею все согласны. А которые несогласны были...
попытались когда-то, говорят, драпать на юг, да только все на Костяных
Холмах и сгинули. Собственно, с тех пор гряду и прозвали Костяной - черепа
да ребра до сих пор ветер по увалам катает. Никто не ушел. Костлявая в
своих владениях никого не упустит.
Стены хором сотрясаются под напором ветра. Сотрясаются, несмотря на
два слоя бревен и торфяную подушку меж ними. По углам уже разлеглась
изморозь - хотя в обоих печах и придверном очаге во-всю исходит синим
огнем гномий Горюч-Камень, за немалую цену и с великим риском доставленный
летним водным путем с гор Аш-ар-Ашпаранга. Дальние горницы и светлицы
давно покинуты. Все большая семья от мала до велика здесь, возле громадных
печей. За перегородкой - скотина; ей тепло нужно не меньше. А коли падет
корова или, скажем, дойная лосиха - считай, половина ребятишек до весны не
дотянет.
В просторной избе тихо. Только негромко позвякивают в лад струны на
старом гареке в руках старика Фиорга. Один он умеет отогнать - пусть
ненадолго! - гнетущую тоску этих ночных часов, когда снаружи во-всю ярится
буря; а это значит, что Орда вновь вышла на большую охоту.
Фиорг начинает песню. Она тягуча и протяжна, эта песня, голос старика
дребезжит и срывается - однако его все слушают, затаив дыхание. Он один
умеет оживить гарек. А люди крепко помнят былое пророчество, что за
немалые деньги изрек проходивший мимо путевой эльф-гадатель: "доколе
звучит гарек, дотоле стоять стенам Аргниста!"
Аргнист - это хозяин хутора. Сам он нездешний. Был когда-то сотником
королевского войска, служил на Юге, в самом зеленом Галене, где, болтают,
море даже в феврале не замерзает. А сюда попал, когда двинул его
величество полки на Орду, думая покончить дело одним махом - да только сам
тут и остался, и войско его почти все здесь полегло. Аргнист уцелел чудом.
А назад пробиться - уже путей не было... Однако мужик оказался не из хилых
- сумел к людям выйти, а потом и домохозяином сделаться. Ну, а за
Защитником дело не стало...
Дверь скрипнула. Створка медленно отворилась, и из холодных,
выстуженных сеней ворвался клуб пара. Через порог медленно перебиралась
мохнатая туша о шести ногах размером как пара самых здоровенных быков;
туше поспешно уступили дорогу.
Защитник обессиленно вытянулся возле самого огня, протянув иззябшие
щупальца и лапы к огню. Клешни прятались в меховых сумках по бокам и
оттого не столь сильно страдали от холода. Большие лиловые глаза
слезились, шерсть на черном носу превратилась в частокол жестких сосулек.
Он опрокинулся на спину, задрав вверх все шесть лап и бабы по легкому
знаку Аргниста тотчас потащили ушаты с горячей водой и чистые тряпки.
Ежели Защитник себе лапы поморозит или там собьет - хутору, считай, уже не
жить.
Трое детишек лет десяти-одиннадцати, все худые, в ранних рубцах и
шрамах на лицах бросились вычесывать густую и длинную белую шерсть. Тоже
дело серьезное. Вшей там или блох снежных - этого Защитник не переносит.
Сон теряет, покой, аппетит, а это значит - не выдержит первой же схватки,
ежели, к примеру, с откормленным человечиной хоботяром столкнется.
- Эй, эй, там, ручек-то не жалеть! - прикрикнул на ребятишек Аргнист,
но больше не по необходимости, а так, для порядка. Парнишки и так
старались во всю, девочка, как могла, пыталась не отставать, то и дело
сдувая лезущую в глаза непослушную золотистую прядь. Отменная будет
хозяйка и продать ее уже по весне - коли доживет - можно будет дорого...
Арталег, средний сын хозяина, поднялся, подтащил к придверному камину
лопату угля. Арталег, он громадный, точно медведь-варкис, и такой же
волосатый. И на баб жадный. Своя жена, Саата-травница, с пузом ходит, так
он теперь, что ни вечер, кого-то в сенях наяривает. Холод дикий, зубы
лязгают - а ему ничего. Задирай, баба, юбки да нагибайся - и все тут. И
нагибаются. А что поделаешь? Сын хозяина все-таки...
А что с лопатой сам пошел - то дело понятное. Уголь, он в зимнюю пору
дороже бывает и хлеба и пушнины. Наймиту подбрасывать не поручишь - того и
гляди, сопрет кусок прямо из огня - в клетушке своей потом печку гонять,
девку мять, богов ложных тешить...
Тихо в покое. Лишь струны гарека тренькают. Играет Фиорг недурно, да
только что ж опять все без слов?..
Саата, что сидела подле самой печи с еще тремя непраздными, как и она
сама, молодухами, вдруг вздрогнула. Тонкими ладонями с длинными пальцами,
какими бы золотом вышивать, а не вилами орудовать - тонкими ладонями
прикрыла лицо, тяжело задышала.
1 2 3 4 5 6 7 8