Все благодарят Тогойкина. Никто даже не подумал, с каким трудом он, Фокин, доставал это масло. И дали-то ему чуть ли не последнему, только перед.этим шалым парнем, который вместо благодарности кричит: «Привет!»
— Коля! Подойди-ка,— тихо попросил Попов, когда кончили пить чай. Но поскольку Тогойкин не вскочил тотчас же, голос Попова приобрел повелительный тон: — Тебе я говорю, товарищ Тогойкин!
Тогойкин поднялся, а Сенькина уже успела недовольно проворчать:
— Не слышишь, что ли, тебя зовут!
Когда Тогойкин подошел к Попову, тот.похлопал ладонью по полу, приглашая его сесть.
— Ты это...—Он подергал повязку на голове. — Ты сдери это... и натяни кожу...
— Что ты? Как же я... — Тогойкин испуганно отодвинулся.
И непонятно было, почему Попов звал Тогойкина к себе, словно хотел с ним посекретничать, а сам высказал свою просьбу во всеуслышание, да еще так категорически: «Сдери это... натяни кожу». Как все это у него просто получается! Жутко!
— Я выдержу, непременно выдержу!—Попов ухватил Тогойкина за руку и все крепче сжимал ее своей могучей ладонью. Пальцами другой руки он слегка постучал себя по темени.
— Щекочет, словно сотни проклятых мух бегают, да еще больно тянет. Будь мужчиной, не бойся!
Тогойкин вопросительно посмотрел на Катю Соловьеву: мол, как быть? Катя растерянно пожала плечами и метнула косой взгляд на Иванова. Тогойкин взглянул на Дашу Сенькину. Та плотно закрыла глаза и так энергично замотала головой, что у нее даже растрепались волосы. Конечно же это означало: «Не берись!»
Попов следил за всем происходящим своим открытым глазом.
— Они же девчата, — твердо произнес он. — А ты мужчина! Иван Васильевич одобряет. И товарищ Фокин.
—- Нет, вранье! — поторопился вставить Фокин. — Я — нет. Инфекция попадет.
— Инспекция!.. Какая же тут инспекция? Голова-то моя!
Попов то ли неправильно расслышал, то ли не знал, что такое инфекция, или нарочно исказил слово, чтобы разрядить обстановку. Никто разбираться в этом не стал.
«Когда же ты говорил со мной?» — размышлял Иванов. Он приподнял голову, но, увидев просящий взгляд Попова и в то же время такую решительность, промолчал. Мельком взглянул он в сторону Тогойкина и невольно кивнул ему головой в знак одобрения.
Тогойкин встал на колени и рывком отодрал верхний слой толстой повязки. Люди, как по команде, вздрогнули. Даша с болью и тревогой крикнула:
— Я говорю, отмочи теплой водой, слышишь! Когда Вася поднес Тогойкину остатки чая и он уже нацелился сунуть в бак руку, Даша отстранила его руку. Катя успела вымыть и вытереть кружку, налила в нее тёплой воды и протянула Тогойкину вместе с куском ваты. Девушки тоже склонились над Поповым. Все трое действовали слаженно. Катя прикладывала к повязке мокрую вату, Тогойкин осторожно, слой за слоем, отдирал повязку. Даша выстригала прилипшие к ней волосы. Николай размотал во всю длину липнувшую к рукам повязку, вроде бы демонстрируя ее людям, хотя по всему было видно, что делал он это механически. Но тут же обе девушки возмущенно прикрикнули на него.
— Отдай, друг !— сказал Иванов каким-то странно взволнованным голосом.
Тогойкин разжал руки.
Быстро мелькнув, куда-то исчезла длинная ткань с кружевными каемками и почему-то оставшимися совершенно чистенькими голубенькими бретельками. А Тогойкин, точно заколдованный, вперил взгляд в своего подопечного и сидел, не зная, что делать.
— Н-ну, н-ну! — откуда-то из глубины донесся до него гулкий голос Попова.
— Ты что, оглох? — наскочила на него Даша.
— Коля, возьми себя в руки! — послышался спокойный голос Ивана Васильевича.
Тогойкин громко вздохнул и только теперь заметил, что Коловоротов поддерживает обеими ладонями голову Попова и ждет, когда он, Тогойкин, начнет действовать.
Собрав все свое мужество, Тогойкин просунул оба больших пальца под содранную с головы и съехавшую на лоб кожу. Остальными пальцами он расправлял ее, натягивая кверху. Попов, крепко схватившись за полы овчинного полушубка, которым он был укрыт, и прижав его к груди, дрожа всем телом, коротко и громко приказывал:
— Еще!.. Сильней!.. Крепче!.. Во-от! Вот молодец! Девушки, теперь пришейте!
— Ой! Нет! — Девушки испуганно попятились назад.
— Не надо, не надо! Довольно! Будет!—послышалось с разных сторон.
— Ну, тогда завяжите, только крепко-накрепко. Тогойкин и девушки сделали Попову повязку.
Это был для Попова поистине радостный вечер. Он сам умылся, сам вытерся и лежал умиротворенный.
Так прошел четвертый день.
Вася Губин потел к костру. Николай Тогойкин тоже думал выйти, но остался сидеть, прислонившись спиной к стенке. Руки у него свесились, голова склонилась набок, и сам он начал потихоньку сползать, пока спина, не оказалась на полу;
Прямо перед глазами ярко пылает костер на снегу. А по другую сторону узенькой заснеженной долины бешено мчит свои воды горная речка. Над берегом цепью возвышаются скалистые горы. И на их вершинах величаво шумит летний зеленый лес... «Погоди-ка, а зачем же тогда лыжи?»—с удивлением подумал Николай.
Лыжи нужны! Это он помнит даже во сне. Потому что он вообще все помнит... Они потерпели катастрофу и сидят в хвосте разорванного надвое самолета. Искалеченные люди... И здоровые есть. Даша Сенькина, Катя Соловьева... Вася Губин вышел к костру. Он, Николай Тогойкин, должен с завтрашнего утра приняться за лыжи...
Сон и явь боролись в его сознании. И он метался между муками действительности и ложным счастьем сна.
«Милый, перебеги узенькую полоску студеного снега и ступи на цветущую зелень, иди на волю!» — ласково манит его певучий голос сна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102