Поэтому к нам тянутся все светлые умы, все чистые сердца человечества...
Погоди-ка, но как же все-таки ты разберешься со своими капитанами? Если первый наш, то чей же второй? Где-то, в чем-то ты напутал.
Нет, не напутал. Одного Тогойкин назвал настоящим коммунистом, Человеком с большой буквы. А второй? Второго так не назовешь, хотя и он наш. Да, в семье не без урода.
Фокин, словно обидевшись, захрапел еще громче.
Подумать только, ведь сказал ему, Тогойкину: «Выпроси у своего дедушки-шамана серебряные лыжи». Серебряные! Оказывается, он знает, что у якутов были шаманы!.
Тогойкин мысленно усмехнулся и поднял голову. Девушки стояли по обе стороны светильника и о чем-то шептались.. Светильник отражался на стене белым кружком величиной с тарелку. Серебряная тарелка! Серебряные лыжи!'
Тогойкин сел. Девушки удивленно обернулись к нему. Он вскочил на ноги.
— Потише, пожалуйста.—Помимо опасения, что он разбудит спящих, в голосе Даши слышались и нотки насмешки.
— Рано{ Коля, отдохни,—ласково-прошептала Катя, точно заботливая мать своему сынишке.
Николай всплеснул руками:;
— Серебряные лыжи...
—Э, да забудь ты про. это; друг,—довольно громко сказал: Иванов.
Оказывается, он не спал.; Тогойкин подсел к нему.
— Тише! — сердито зашипела на него Даша.— Говорят тебе, тише!
— Человек понервничал. Надо забыть об этом, товарищ секретарь.
— Он прав!
— Кто?
— Серебряные лыжи...
— Что-о? — Иванов, видимо, решил, что Тогойкин бредит, и молча наблюдал за ним.
— Иван Васильевич...—Тогойкин почти лег рядом с Ивановым и торопливым шепотом начал объяснять:— Лыжи я... я; хочу сделать лыжи из крыла самолета.
— Из чего?
— Из крыла! Больше вот так лежать нельзя.
— А что же: дерево? Не поддается? — Приподняв голову, Иванов посмотрел на Попова, снова откинулся и полежал молча.—Коля! Ты сейчас поспи, отдохни, а утром посоветуемся.
Как бы давая знать, что разговор окончен, он отвернулся и в доказательство того, что ему хочется спать, засопел.
Тем временем подошедшая Даша стала дергать То-гойкина за плечо.
— Чего тебе?
— Тише! — раздраженно зашептала Даша.— Уйди отсюда! Дай людям спать, да и сам поспи!
— Спи, пожалуйста! — Тотчас спохватившись, что нагрубил, Тогойкин, желая загладить вину, как можно мягче зашептал: —Правда, вам же тоже надо немножко поспать, хотя бы по очереди...
— Я тебе сказала — уходи отсюда! Дай спать больному человеку!
Иванов хотя и не понимал якутского языка, однако сразу догадался, что они не поладили, и решил выручить пария.
— Даша, мы мешаем? — спросил он.
Даша смутилась. Оказывается, это она помешала двум мирно разговаривавшим людям.
— Извините, Иван Васильевич,— торопливо бросила она Иванову и повернулась к Николаю: — А тебе я сказала — уходи!
— Ухожу, ухожу.
— Из крыла самолета? — задумчиво проговорил Иванов после некоторого молчания.— Не знаю... Из дерева, из железа, из чего угодно, но лыжи необходимы.— Он приподнял голову и опять посмотрел на Попова.-— Утром надо будет посоветоваться. С Поповым, с Семеном Ильичом. Ты бы, Николай, отдохнул. Всего-то немногим больше чаеа прошло, как Мы улеглись.
«Сейчас Даша опять подойдет и будет гнать»,— подумал Тогойкин. «Прошло немногим больше часа...» И это говорит человек, который лежит уже пятый день и неизвестно, встанет ли когда-нибудь. «Немногим больше часа...» Будто у него точные часы. «Отдохни»... А он?..
Тогойкин уже начал было волноваться, но в это время Даша, не обращая внимания на мольбы Кати: «Ну зачем ты его?» —-подошла и гневно зашипела ему прямо в ухо:
— Уйдешь ты отсюда или нет?
— Ухожу!—Тогойкин вскочил и быстро устремился наружу, радуясь, что его прогнали прежде, чем он успел окончательно разволноваться.
Шел густой снег. Хотя в укромных уголках было спокойно, но по вершинам деревьев гудел ветер. На открытых местах, наверно, метет метель. Сквозь быстро мелькающий снег рвется вверх, пылая в смутной пелене, костер. Васи не видать.
Тогойкин направился к костру. Тропинка, протоптанная ими от самолета, уже исчезла. Удивляясь отсутствию друга, он быстрее зашагал, к огню, спотыкаясь и ощупывая подошвами торную тропинку.
Когда он вплотную подошел к костру, Вася неожиданно вскочил, раскидывая в стороны снег. Он прижимал здоровой рукой к груди большой лист бумаги, затрепетавший, словно выпорхнувшая из-под ног птица.
— Что с тобой, дружище?
— Я подумал, не волк ли.
— Ая тоже испугался, когда ты так неожиданно вскочил. Тебя совсем, не видно было.
— Газета! — Вася подошел вплотную и почему-то шепотом сказал: — Понимаешь, старая, я таскал ее вот в этом кармане. И забыл.
Сидя у огня и закрыв собою газету от снега, он, оказывается, читал. Снег толстым слоем залепил его склоненную над газетой спину, поэтому его и не было видно, В другое время все это могло показаться смешным.
— Газета, говоришь?.. Газета! Ну-ну! — почему-то резко заговорил Тогойкин, смахивая снег с кучки дров.— Иди сюда.
Они уселись рядом и с большой осторожностью развернули газету «Социалистическая Якутия». Один из обычных номеров начала марта.
Забыв в это время обо всем — о ветре и снегопаде, о темной ночи и о трудном своем положении, они уткнулись в газету. До чего, оказывается, бывают дороги всякие мелочи, на которые в обычное время даже не обращаешь внимания!.. Казалось, на парней с полос газеты повеяло теплом и светом. Конечно же они читали эту газету, но все равно каждая заметка воспринималась ими как откровение.
Населенные пункты, освобожденные от врагов. Ведь это не просто дома и улицы. Они — живые, эти истерзанные дома. Их вырвали из зубов остервенелого звери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102